Контуберналис Юлия Цезаря
Шрифт:
При виде обнаженных танцовщиц Иван вспомнил сначала о фракийке из терм, а потом и о Домиции.
"Она же здесь, почему не выходит к гостям?" - размышлял Родин - "В триклинии появляется лишь ее мать и служанки. И жена Долабеллы так загадочно смотрит на меня и улыбается. Она - копия Домиции, но только на восемнадцать лет старше. Есть морщинки на лице, и она не так стройная, как дочь, есть у нее небольшой, аккуратный, сексуальный, но уже животик, и немного лишних килограммов в области талии. И все же она по-прежнему красивая и привлекательная женщина. А где же все-таки Домиция? Ау? Красотка, выходи!"
В триклинии царил невероятный шум, состоящий из гула голосов, беспрерывных речей, возгласов, смехов. Некоторые без стеснения производили непристойные звуки. Других рвало от чрезмерно количества съеденного и выпитого в услужливо подставленные рабами золотые лохани. Кто-то не успевал дождаться раба с посудиной, и он под грозное рыканье освобождал содержимое желудка прямо на пол. И самое главное это никого не удивляло, и было в правилах приличия. Иван обратил внимания, что для вызывания рвоты вместо современного способа "два пальца в рот" римляне используют перышко, которым щекочут зев.
Правда из истории Римской империи уже более поздней Иван знал и другое применение перышка. Однажды маниакально жаждавшая власти Юлия Агриппина решила отравить своего благоверного - императора Клавдия. Он очень любил жареные белые грибы, чем Агриппина и воспользовалась. Утром тринадцатого октября пятьдесят четвертого года нашей эры она велела приготовить рагу с белыми грибами. А потом самолично подсыпала в тарелку ядовитого порошка, перемешала...
Агриппина решила некому не доверять столь важное дело как отравление собственного мужа и сама подала Клавдию блюдо на золотой тарелке. Принесла и тускуланского вина. Ешь, мол, супруг мой драгоценный, ешь. Досыта ешь. Клавдий поблагодарил жену за любимое блюдо и приступил к трапезе... Агриппина с замиранием сердца следила, как Клавдий поглощает смертельное кушанье. Она ждала тот сладостный миг, когда муж начнет задыхаться и упадет под стол. Но время тянулось невероятно медленно. Казалось, оно застыло. Клавдий не торопился на тот свет. То ли доза оказалась слишком маленькая, то ли организм императора был невероятно живуч и здоров, факт в том, что яд действовал очень медленно. У императора началась обильная рвота, и Агриппина испугалось, что задуманное убийство не осуществиться и супруг выживет. Ее начала овладевать паника. Но она быстро взяла себя в руки и позвала своего слугу Ксенофона. Тот примчался готовый исполнить любую волю императрицы.
"Сделай что-нибудь!" - коротко бросила женщина Ксенофону.
– Видишь, как он мучается, помоги ему"
Слуга кивнул и якобы для облегчения рвоты протолкнул Клавдию в горло, смоченное в другом яде перышко. Результат превзошел все ожидания: император тут же скончался.
***
Юлия Луцилла подошла к дочери.
– Вот и появился отличный повод выйти к гостям, Домиция. Я нечаянно подслушала разговор твоего отца и великого Цезаря: император сватает своего любимца Ивана Сальватора за тебя. Следует немедленно появиться пред очами Цезаря, гостей и твоего красавчика Ивана в привлекательном виде. Надень свои лучшие украшения, припудрись, нарумянься, подкрась брови, глаза. Ты же первая красавица Рима! Нельзя терять такое лестное звание перед самыми лучшими и влиятельными мужами Рима.
– Хорошо, мама. Да не будет у тебя возражений, если я воспользуюсь твоими духами из Индии, они мне так нравятся!
– Я не возражаю, дочь.
– О, ты так добра ко мне, мамочка!..
Вскоре в триклинии появились благоухающая изысканными индийскими духами, "приукрашенная" самым модным древнеримским макияжем, одетая по последней античной моде и сверкающая не только своей красотой, но золотом и драгоценностями, несравненная Домиция Долабелла! А следом за ней шла ее мать. Гости в немом восторге устремили свой взор на первую красавицу Рима. Иван престал пить вино и в великом смятении заерзал на ложе. Долабелла воскликнул:
– А вот и мое славное семейство, Цезарь! Юлия... Домиция...
– Аве, Цезарь, - поздоровалась девушка.
– Сальве, Домиция! Красота твоя бесподобна... Слава нашим великим богам, что бутон розы по имени Домиция распустился, - сказал Цезарь - Он весьма красив, божественен, достоин самого глубокого восхищения и самых высочайших похвал. Сама Юнона взлелеяла такой великолепный цветок и бережно его охраняет. Но ему, этому божественному созданию, славный Долабелла, нужен достойный садовник. Для того чтобы только он мог взращивать и оберегать этот цветок, и воспользоваться первым права насладиться наедине неизнеснимым ароматом свежей розы. Ее лепестками, листьями, стеблем, но только не шипами. Я привел этого садовника в твой дом, славный и уважаемый Долабелла. Ныне очередь за твоей очаровательной розою. Сможешь ли ты, достойный отец, отдать этот дивный цветок на попечения моего садовника?
– Я думаю, это возможно в скором времени. Ведь мы заключили по этому поводу договор, божественный Цезарь.
– Вот и превосходно! Тогда пусть мой искусный садовник и твой прекрасный цветок побеседуют в саду. Им надо привыкать друг к другу. Не так ли, славный Долабелла!
– Все так, мой Цезарь! О чем речь? Пусть щебечут наши птички.
Иван посмотрел в глаза девушке с такой страстью и восторженностью, что Домиция отвела взгляд и невольно улыбнулась: как она ему нравиться - просто невероятно! Сердце ее сильно забилось от волнения. Сейчас пути ее и Сальватор пересекутся на дрожках сада, состоится важный и волнующий разговор, и она узнает все о спасителе Цезаря, и тем самым удовлетворить свое сильнейшее любопытство по поводу его персоны.
– Славный Иван Сальватор развлеките нашу розу Домицию, - улыбнулся Цезарь.
Родин понял: это приказ к действию. И приказ, не требующий обсуждения.
Иван, возбужденный и в то же время смущенный, встал с ложа и под многочисленные завистливые и одобрительные взгляды гостей отправился за девушкой в сад. Квинт Фаррел с ненавистью взглянул в сторону Ивана. Если бы не Цезарь и гости, трибун бы немедленно обнажил меч и кинулся на любимчика полководца. Антоний, заметив реакцию бывшего наместника, внутренне приободрился и восторжествовал.
"Хвала богам! Вот у тебя и появился еще один враг, Сальватор! Немезида не дремлет и скоро ее грифоны найдут, чем полакомиться. Нежное и сладкое мясо любимца диктатора очень аппетитное и смачное. Оно придется по вкусу этим хищным тварям! Отныне опасайся Квинта Фаррела, Иван Сальватор! Твоя смерть не за горами. Он страшно ревнует тебя к Домиции. Ведь девушку Долабелла обещал отдать за трибуна, а здесь ты, варвар, вмешался. Если бы тебе не покровительствовал сам Цезарь, то, клянусь Геркулесом, Фаррел убил бы тебя, Иван Сальватор, сразу после этого пира где-нибудь в темных закоулках. Трибун превосходный воин. Он убьет тебя, славянин, в тот момент, когда Цезарь покинет Рим и отправиться в Парфию - это и к Минерве не обращайся! Надо через посредников выйти мне на Фаррела, надавить на его гордость, чувства, честь, обиду и ускорить смерть контуберналиса. О, это превосходная мысль! Какой я молодец, Марк Антоний! Слава Юпитеру за столь ценный подарок под названием военный трибун Квинт Фаррел! Аве, Фаррел! Ты поможешь мне в достижении моих целей!"
Марк Антоний с завистью посмотрел вслед удаляющемуся с дочкой сенатора Ивану: как он хотел в эту минуту оказаться на месте контуберналиса Цезаря! Домиция - действительно красавица! Ее тело даже прикрытое тканью выглядит роскошно и соблазнительно. А эти уста - они просто сводят с ума. А эта чарующая улыбка? Домиция просто великолепна! Когда Антоний станет царем Рима, то насладиться Домицией досыта. Впрочем, как и царицей Египта Клеопатрой.
Аве, Антоний - будущий правитель Римской империи!