КОНУНГ
Шрифт:
Сказав так и зажав в кулаке монеты, мальчишка поспешил к своему стаду, а Асгейр направился туда, куда показал ему хромой.
На том месте он и ожидал два дня, пока наконец терпение его не было вознаграждено. Утром третьего дня Асгейр увидел человека, похожего по описанию на бьеоркского ярла, про которого в Упланде уже ходило столько всяких слухов; тот сидел на камне, одетый как воин, — что Асгейра несказанно удивило, — и смотрел на вершину столь знаменитой в Норвегии горы. «Вот так странный вид, — воскликнул про себя Асгейр. — Против кого он собрался сражаться»?
Асгейр решил сразу же действовать, он подошел как можно уверенней и сказал:
– Я Асгейр, сын Скульва Кабана, лучник из Упланда, тот, кто в свое время бился на стороне Вирге против твоего отца.
Сидящий ответил:
– Вот как! А я Рюрик, которого прозвали Молчуном. Чего же ты хочешь, сын Скульва, враг моего отца?
Асгейр сказал:
– Слышал я, как брал ты в жены девицу Эфанду, дочь моего прежнего покровителя. Дело это было опасное и чреватое кровью, но ты, кажется, добился своего. О том все говорят в Упланде.
Рюрик спросил:
– Что из того?
Тогда Асгейр рассказал, что с ним произошло и как желает он хотя бы свидеться со своей Уной. После этого он попросил у ярла помощи.
Ярл, подумав, ответил:
– Надо, видно, сильно хотеть Уну, если ты, будучи врагом и этого не скрывая, добровольно сюда явился. А не боишься ты, что мои люди тебя убьют, как только увидят? Норд — твой кровник и обязан отомстить.
Асгейр признался:
– В моем поступке был расчет. Так, в свое время, и ты пришел к Вирге. Почему же я не могу попросить тебя помочь в этом деле?
Рюрик тогда сказал:
– Почему бы и нет? Приходи завтра на мой двор. Там мы решим тяжбу.
На следующий день бьеоркский ярл позвал к себе ни о чем не подозревающего Норда и попросил того явиться вместе со своей сестрой. Когда Норд и Уна явились, Рюрик спросил сына Хроальда:
– Не ответишь ли мне, отчего твоя сестра находится с тобой здесь, в фьорде?
Норд ответил, что хочет выдать ее за здешнего бонда Бури, и в этом нет ничего предосудительного, на что Рюрик продолжил:
– Слышал я, что не все ладно было у тебя в прошлом и забрал с собой ты свою Уну неслучайно.
Тогда Норд признался, почему Уна живет вместе с ним и отчего решил он отдать ее в жены здешнему хозяину. Он сказал:
– Проклятый Асгейр всему тому виной. Он втерся в доверие к моему отцу, сам обесчестил его старших дочерей и за младшую взялся. А когда отец решил отомстить — убил его. С того времени Асгейр является злейшим моим врагом, и как только увижу его, то выполню свое обещание, и ничто меня не остановит.
Рюрик тогда попросил:
– Разреши мне поговорить с Уной.
Норду ничего не оставалось делать. Подозвав к себе девушку, Рюрик спросил ее так, чтобы никто из воинов и работников, бывших во дворе, их не слышал:
– Разве этот Асгейр действительно обесчестил тебя и взял силой, а сама ты сопротивлялась?
Уна ответила, что это неправда, — она сама была не прочь с ним сойтись, и уже подумывали они о том, что будут вместе, да вот такое несчастье произошло. Что же касается ее сестер, то не Асгейр тому причина.
– Хочешь ли ты замуж за хозяина Бури? — спросил тогда Рюрик, и Уна ответила, что ничего не поделаешь, — раз ей уже не дано увидеть Асгейра и боги так жестоко помешали их счастью, придется послушаться брата.
Ярл спросил:
– Если Асгейр здесь появится, согласна ли ты стать его женой?
Уна без промедления ответила, что она готова идти за Асгейром хоть на край Мидгарда.
Рюрик Молчун воскликнул:
– Мне все ясно!
Он хлопнул в ладоши, и Асгейр тотчас появился из его дома. Уна глазам своим не верила. Норд ничего не успел поделать: двое дружинников по предварительному уговору с ярлом схватили кровника за руки. Тогда Рюрик обратился к нему и вот что объявил:
– Я верю всему тому, о чем поведали мне Асгейр, сын Скульва, и твоя сестра. Сердце подсказывает мне, что Асгейр не виноват в смерти старого Хроальда, и поэтому ты должен дать мне слово, что не причинишь им никакого вреда.
Норд вскричал в ярости:
– Ты говоришь это потому, что сам увел дочь Вирге.
Рюрик сказал:
– Если ты не дашь слово ярлу, что не сделаешь им ничего дурного, тебя не отпустят, пока Уна с Асгейром не уйдут из этих мест.
Услышав подобные слова, бывшие во дворе воины возроптали. Многие из них посчитали, что подобное решение Рюрика — сущий произвол и бьеоркский ярл пользуется тем, что тинг уже невозможно собрать из–за надвигающегося немирья. Они открыто возмутились поступком господина, но никто не посмел ослушаться, и разъяренного Норда по–прежнему удерживали. Присутствующий здесь Визард также возмутился, и хотя он ничего не произнес, на его лице было неприкрытое недовольство. Сам же Норд, увидев, что ему не вырваться и Асгейр уйдет безнаказанно, да еще и Уну с собой прихватит, решил пойти на хитрость. Он перестал вырываться и сказал, что раз так все произошло, он, Норд, должен все обдумать, прежде чем ответить ярлу. И попросил запереть себя в погребе до тех пор, пока не скажет своего последнего слова. Рюрик с этим согласился. Таким образом, Норда заперли в погребе, и все во дворе остались ждать его решения. Воины шептались: Рюрик встал на сторону Асгейра потому, что сам чувствует свою вину перед богами Бьеорк–горы. Что же касается Асгейра и Уны, то они смотрели друг на друга и не могли поверить своему счастью. Наконец Норд постучал и попросил, чтобы его выпустили, так как он успокоился и все обдумал. Когда открыли дверь, он сказал:
– Что поделать, если даже я и прав! Мне ничего не остается, как дать слово ярлу.
– Отлично, — молвил Рюрик.
Норд же обратился к Молчуну со следующими словами:
– Хочу я подойти к своей сестре и попрощаться с нею. В душе я по–прежнему против ее решения, и, конечно же, она уйдет с этим человеком — ведь совсем недавно некая девица так же пошла против воли своего отца и отправилась сюда, в Бьеорк–фьорд! Что поделать, если заветы асов нарушаются. Таким образом, чувствую, что Уну я больше не увижу.
Рюрик, несмотря на ядовитее слова, недвусмысленно обращенные к нему, разрешил брату подойти к сестре. Когда Норда отпустили, он внезапно выхватил меч у дружинника по имени Скули и, подбежав к Асгейру, ударил того мечом в спину. Многим показалось, что Скули особенно и не сопротивлялся, когда Норд вытаскивал из ножен его тяжелый и длинный меч. Рана же, нанесенная Асгейру, была смертельна. Прежде чем умереть, Асгейр нашел в себе силы сказать ярлу с горькой усмешкой:
– Прав все–таки Зист. Что дано бьеоркскому богачу, не дано простому пастуху из Упланда.