Копьё Маары
Шрифт:
– Чудеса, – прошептала девочка.
Ее внезапно осенила догадка. Катя присела на корточки, чтобы посмотреть сквозь прозрачные, будто янтарные, плиты вниз, и обомлела: там, внизу, был как минимум еще один точно такой же этаж, с такими же колоннами, заполненными то ли золотым снегом, то ли просто пылью.
– Красота-то какая… Что же это за место такое? – прошептала она, оглядываясь вокруг. Но ни подсказки, ни ответа. Лишь бесконечный лес золотистых колонн с мерцающим золотым песком внутри.
– А есть идеи?
Катя вздрогнула от неожиданности: перед ней, едва касаясь пола, мерцала фигура человека. Сердце вначале подпрыгнуло к гортани, уловив в силуэте знакомые черты, но тут же упало, разбившись вдребезги от разочарования. Приглядевшись, девушка поняла, что это совсем другой человек: парень, на вид ее ровесник, светлые волосы чуть взъерошены, яркие глаза смотрят прямо, с чуть заметной усмешкой. Катя смотрела на него снизу вверх и не могла сообразить, откуда она его знает. Откуда ей знакомо это его покачивание с носка на пятку, эта лукавая усмешка и блеск во взгляде.
Знакомый, но не тот.
– Ты кто? Откуда здесь взялся?
Парень хмыкнул и улыбнулся еще шире:
– С тобой пришел…
– Не было тебя, – с сомнением отозвалась Катя. – А даже если и так, зачем за мной следишь?
Парень пожал плечами и отвернулся:
– Еще чего, следить за тобой, больно надо… – Он неторопливо отошел к соседней колонне, прислонился спиной.
Катя изучала его, не в силах избавиться от ощущения, что они знакомы.
– А что ты тогда тут делаешь?
– Ты не о том спрашиваешь. – Парень тоже, кажется, ее разглядывал с примесью удивления и любопытства.
Заметив это, девушка покраснела. Торопливо прикрыла румянец ладонями, будто сбивая пламя.
– А о чем мне надо спросить?
– О том, зачем ты здесь, например.
Катя нахмурилась:
– Ты тут не командуй! – Она решительно встала. – Что надо, то и спрошу, если захочу!
– Ну, как знаешь. – Парень пожал плечами и выпрямился, будто намереваясь уйти.
– Стой! – Катя преградила ему путь, но парень оказался проворнее – уже мерцал у соседней колонны. Оглянулся через плечо, усмехнулся. Катя вздохнула. – Не уходи… Так ты знаешь, что это за место?
– А то! – Снова полуулыбка, снова полунамек. – Но я предложил тебе узнать, зачем ты здесь.
И замолчал, как воды в рот набрал.
Катя подбоченилась:
– Ну и… зач… – Она поперхнулась, не договорив: ее отвлек звук, долетавший сверху. Вначале тихий, едва заметный, как писк комара, а потом все отчетливее и ближе.
– Катя! – лилось сверху вместе с золотым светом.
Парень тоже это услышал: улыбка его померкла, взгляд стал серьезным и потемнел от разочарования.
– Поздно уже. Иди, тебя зовут.
В самом деле, Катя все яснее слышала голос. Женский. Нет, девичий… Или женский? Ярушка!
– Катя, Катя, – чуть не плача звала подруга, – очнись, не уходи от нас!
Катя шагнула на голос, на мгновение потеряв из вида мерцающего призрака, а когда снова повернулась к нему, то никого уже не увидела. Но стоило ей подумать о парне, как его голос прошелестел у виска, обдав прохладой и хвойным ароматом.
– Место это запомни! – приказал он. И тихо добавил: – Когда надо будет, подумай о нем, и окажешься здесь.
– А когда, когда надо будет? – заторопилась узнать Катя, но ее все плотнее окружала тишина, стирая цвета и звуки.
– Катя, – откуда-то издалека, едва слышно, звала ее Ярушка.
И Катя пошла на голос. И тут же золотистая зала поблекла, стала меркнуть и отдаляться, а Катю тяжелой волной придавила острая боль. Она неотвратимо разливалась по телу, заполняя все собой: девушка почувствовала, что ей нечем дышать.
– А-а-а! – Терпеть больше не было сил, Катя чувствовала, как билась в чьих-то сильных и заботливых руках.
– Тише, сейчас все пройдет… – обещал еле слышный Ярушкин голос, но облегчение все не наступало.
Боль волна за волной настигала ее, казалось, навсегда топя в черных тягучих водах.
– Бабушка, что же делать? – Голос Ярушки стал плачущим и еще более тихим. – Есть хоть какой-то способ ей помочь?
Способ? Помочь? Кому? Снова яростная волна накрыла с головой, оглушив. Вывернула наизнанку. Сознание Кати оборвалось и помчалось прочь от тихого, но такого родного голоса Ярославы. Темно-стальные воды сковывали тело, перехватывали дыхание, проливались стремительным потоком в гортань, удушающе липко окутывали лицо. Страшно. Жутко. Больно.
Катя поняла, что почему-то видит себя со стороны. Вот ее изломанное болью тело, серое лицо с почерневшими губами и синими впадинами глазниц. Она мечется в бреду, цепляется непослушными пальцами за траву и хрипит. А над ней склонилась Ярушка. Рядом с ней – раскрытый мешок, какие-то свертки, непонятные склянки. В призрачном свете Катя видела, как вокруг них клубится морок.
Ее внимание привлек запах костра. Откуда он здесь? Вместе с дымным ароматом, с примесью горячих трав, темно-синюю пелену то тут, то там прорывали тонкие золотые нити. Катя легко протянула руку и дотронулась до одной из них. И тут же золотая нить обвила ее запястье, мощным вихрем подхватила, выдернула из вязкой темноты. И уже через мгновение, вырвавшись из черного океана, захлестнувшего ее, Катя почувствовала облегчение: боль медленно, рыча и оглядываясь, отступала. Приятное тепло обволакивало и баюкало, а искрящиеся золотые нити, опутав девочку с головы до ног, змейками проникли под кожу и растворились, принеся с собой легкость и умиротворение.
– И как кровь моя коснется неба, так черная лихорадка пусть отступит, боль под камень уйдет да на дне схоронится на века да на веки вечные. Кровью своей защищаю, кровью своей запечатываю, кровью своей даю то, что украдено, – откуда-то издалека донесся до нее Ярушкин голос, и Катя окунулась в прохладу летней ночи и свежий аромат трав.
Заботливые руки чем-то укрыли ее и, слегка приподняв, подложили под голову что-то мягкое.
Катя с благодарностью улыбнулась и тут же заснула.