Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник)
Шрифт:
Мы выступили: первым шел проводник, за ним — сэр Генри, Умслопогас, аскари и двое туземцев из миссии, вооруженные длинными копьями и щитами. Я следовал за ними, рядом с Альфонсом и пятью туземцами с ружьями. Миссионер замыкал шествие в сопровождении шести мужчин.
Крааль, где расположились лагерем мазаи, находился у подножия холма, в восьмистах ярдах от миссии. Мы благополучно преодолели первые пятьсот ярдов, скользя, как леопард за добычей, словно призраки, в зарослях. Я оглянулся назад и увидел бледного Альфонса, у которого подгибались колени. Его винтовка со взведенным курком почти упиралась в мою спину. На всякий случай я забрал винтовку у француза, и мы продолжили свой путь, пока не очутились в сотне ярдов от крааля. Зубы Альфонса выбивали дробь.
— Прекратите или я убью вас! — прошептал я в ярости от того, что мы можем погибнуть
— Но я не могу ничего поделать, — ответил он, — мне холодно!
Это была трудная задача, но, к счастью, я быстро решил ее. Достав из кармана маленький кусок ткани для чистки ружья, я велел ему:
— Держите, и, если я услышу еще звук, вы — погибли!
Ткань, зажатая между зубами, должна была приглушить стук. Альфонс безропотно повиновался и продолжал идти тихо.
До крааля оставалось пятьдесят ярдов. Между нами находилось пространство, заросшее кустами мимоз, где мы и затаились. Начало светать: звезды побледнели и восток заалел. Мы ясно видели очертания крааля и легкий отблеск догорающих костров в лагере мазаев. Мы прислушались, зная, что часовой находится неподалеку, и он появился, высокий, статный мужчина, и лениво прохаживался в пяти шагах от заросшего кустарником входа. Мы надеялись убить его сонного, но он и не думал засыпать. Если нам не удастся убить его, убить тихо, без звука, без стона, — нам несдобровать.
Умслопогас, находившийся впереди меня, повернулся и сделал мне знак, а в следующую секунду лег на живот и скользнул змеей по траве, выжидая случая, когда часовой повернет голову. Тем временем часовой беззаботно замурлыкал песню. Незамеченным Умслопогас добрался до него почти вплотную и не сводил глаз. Мазай расхаживал вперед и назад. Остановившись, он взглянул на дорожку между кустами, и, казалось, что-то удивило его. Часовой сделал несколько шагов вперед и, зевнув, бросил маленький камень в заросли. Камень пролетел над головой Умслопогаса. Если бы он задел кольчугу, то звук непременно выдал бы нас. К счастью, изготовленная из темной стали, защитная рубашка не блестела. Уверившись, что в кустах ничего нет, воин оперся на копье и лениво посмотрел в кусты. Он стоял так минуты три, погруженный в задумчивость, а мы лежали, терзаясь опасениями, каждую минуту ожидая, что будем обнаружены из-за какой-нибудь случайности. Я снова услышал, что зубы Альфонса стучат даже сквозь ткань, повернулся к нему и сделал свирепое лицо. Наконец пытка закончилась. Часовой взглянул на восток, видимо довольный, что близится смена, и принялся, потирая руки, ходить вперед и назад, чтобы согреться.
В ту минуту, когда он разворачивался, длинная черная змея скользнула в ближайший кустарник, мимо которого должен был проходить дикарь. Часовой двинулся мимо кустов, не подозревая о том, что Умслопогас уже идет по его следам. Как только воин повернулся, зулус сделал прыжок, и при свете зари мы увидели, как его длинные руки вцепились в горло врага. Два темных тела сплелись, голова мазая откинулась назад, он захрипел и упал на землю, содрогаясь в конвульсиях, — зулус пустил в ход всю свою силу и сломал ему шею. На минуту Умслопогас придавил коленом грудь своей жертвы, все еще сжимая горло, пока не убедился, что воин мертв. Тогда он встал и кивнул нам, чтобы мы шли вперед. На четвереньках, будто обезьяны, мы двинулись к краалю и заметили, что мазаи загородили вход несколькими кустами мимозы, — несомненно, опасаясь нападения. Здесь мы разделились: Макензи со своим отрядом пополз в тени стены налево, сэр Генри и Умслопогас заняли места с дух сторон от входа, а двое жителей миссии, вооруженных копьями, и двое аскари залегли прямо напротив входа. Я скользнул со своими людьми вдоль правой стены крааля длиной около пятидесяти шагов. Через несколько минут мы расположились там через равные промежутки. В первый раз я заглянул через стену внутрь крааля. Было совсем светло, и я сразу заметил белого ослика и бледное личико маленькой Флосси, сидевшей в десяти шагах от стены в окружении спящих воинов. По всему краалю виднелись остатки костров, вокруг которых спали мазаи. Один из них встал, зевая, посмотрел на восток и снова лег. Я решил подождать еще пять минут.
Нежные лучи рассвета широко разлились над равниной, лесом, рекой и величественной горой Кения, окутанной вечными снегами, и бросили пурпурно-красный отблеск на ее величавую вершину, вздымавшуюся к ярко-синему небу,
Поручив своему подопечному открыть огонь по сигналу, я напряженно ждал его, как вдруг зубы Альфонса снова застучали, будто копыта жирафов, нарушая убаюкивающую тишину. Кусок ткани выпал из его рта. Мазай, лежавший в краале неподалеку от нас, оглянулся вокруг, удивленный услышанным звуком. Вне себя от ярости я ткнул винтовкой прямо в живот француза, что остановило его дрожь. Сигнал уже не был нужен: с обеих сторон крааля послышались выстрелы и засверкал огонь. С другого конца крааля раздался ужасный рев, в котором резко выделялся голос Гуда. Крича от ужаса, дикари вскочили на ноги, но многие из них тут же упали, сраженные наповал. Остальные с минуту стояли в нерешительности, но, услышав крики с другого конца крааля, под градом выстрелов бросились бежать к выходу. Мы открыли огонь им вслед, и я сделал с десяток выстрелов из своего ружья, как вдруг вспомнил о маленькой Флосси. Взглянув в ее сторону, я заметил, что белый ослик лежит на земле, вероятно убитый нашими пулями или копьем мазаев. Поблизости не было видно ни одного дикаря. Черная няня Флосси торопливо перерезала копьем веревку, связывавшую девочке ноги, и, подбежав к стене крааля, начала карабкаться вверх. Девочка последовала ее примеру, но, видимо, из-за слабости с трудом цеплялась за стену.
Увидев это, двое дикарей бросились к Флосси, чтобы убить ее. Первый успел подбежать к бедной девочке, которая после напрасных усилий снова упала на землю, и замахнуться копьем, но моя пуля уложила его на месте. Позади него тут же вырос второй дикарь, а у меня — увы! — закончились патроны в магазине. Флосси вскочила на ноги и выпрямилась перед дикарем с занесенным для удара копьем. Чувствуя невыносимую боль в сердце при мысли, что дикарь убьет ребенка, я хотел отвернуться, но с удивлением заметил дымок: выронив копье, мазай зашатался, обхватив голову руками, и свалился на землю. Как же я раньше не догадался! У Флосси был револьвер, который спас ей жизнь. Собрав все силы, девочка с помощью няни перелезла через стену и оказалась в безопасности. Все это заняло не более десяти секунд.
Я наполнил магазин патронами и снова открыл огонь по дикарям, карабкавшимся по стене, и убил нескольких. В углу крааля тем временем разгорелся бой: двести мазаев — при том что мы уже уничтожили пятьдесят — собрались у входа, заваленного кустами, против капитана Гуда и десятка людей из миссии, которые усердно поражали их копьями. Дикари старались держаться у изгороди, представлявшей довольно сильное укрепление, пока один из них не попробовал перепрыгнуть через нее. Однако топор сэра Генри с силой опустился на его украшенную перьями голову, и воин упал замертво.
С криком и ревом дикари бросились через изгородь; огромный топор сэра Генри и Инкози-каас летали над их головами, и один за другим мазаи валились на землю, на трупы товарищей, образуя новое препятствие своими телами.
Те, кому удалось спастись от топоров, падали от рук аскари и двух кафров из миссии, а также от моих пуль и мистера Макензи.
Гуд и его люди оказались теперь отрезанными от нас, и мы прекратили стрельбу из боязни поранить своих (один из помощников Гуда все-таки был убит). Обезумев от ужаса, мазаи дружно прорвались через изгородь и, вытолкнув сэра Куртиса и Умслопогаса с помощниками перед собой, начали драться у входа. Теперь ничто не мешало стрелять в них.
Наш бедный аскари упал замертво, с копьем в спине, за ним еще двое людей, вооруженных копьями, но, умирая, они дрались, как львы. Многих из нашего отряда постигла та же участь. Опасаясь за исход сражения, я велел своим людям бросить винтовки и взять копья, подчиненные миссионера последовали их примеру. Это принесло хорошие результаты, но успех битвы все еще был сомнителен.
Мы дрались великолепно, убивали дикарей и падали сами. В общем хаосе выделялись ободряющие возгласы капитана Гуда. Словно заведенные, поднимались и опускались два топора, неся смерть и разрушение. Сэр Генри, бледный от нескольких ран, устал от чрезмерного напряжения и тяжело дышал, вены на его лбу вздулись. Даже Умслопогас, этот железный человек, ослабел и, перестав долбить врагов своим Инкози-каас, пустил в дело клинок. Мое ружье раскалилось, потому что я истратил сорок девять патронов в это утро и не промахнулся ни разу.