Корабельщик
Шрифт:
С момента гибели Домны прошло уже почти два месяца. А поскольку Варвара очень нравилась Максиму, он готов был предложить ей стать его женой и перебраться в его квартиру. Но теперь, очевидно, этот замысел рухнул.
– Зря ты не приходил, Макси, – укоризненно проговорила Васса. Гость очнулся от мрачных раздумий и взглянул на хозяйку. Та, несмотря на свое общее болезненное состояние, смотрела зорко и заметила смену Максимова настроения после того, как он узнал о женитьбе Акакия. – Варвара-то долго не соглашалась с ним жить, тебя вспоминала. А в последний день совсем ревела, когда уж согласилась и вещи собрала. Едва утешила девочку…
– Я не мог, – выдавил переводчик. –
– Да не спорю я, Солнышко с тобой. Жизнь такая была, что не приведи Смерть. У меня ведь тоже двое померло, по суду расстреляли. Украли по глупости кулек леденцов у торговки, прямо с лотка, а их и схватили.
Теперь Максиму стало ясно, почему в этом большом доме царит такая неестественная тишина. Заметно стемнело, и в гостиную тенью скользнула худая служанка. Чиркнув спичкой, она запалила масляную лампу на камине и бросила в угасающий огонь два полена. “Почему они не берегут дрова?” – невпопад подумал гость.
– А где они живут? – спросил он.
– Акакий-то с Варенькой? А на Пароходной, это сразу за Викентьевской. Как он в Метрическое-то ведомство устроился, так ему квартиру и предложили, недалеко от работы. Месяц уж как съехали, так и не пришли с тех пор проведать. Один только раз Прокл видел Варю на рынке, говорит, секретаршей в Метрическом работает, по гостям ходить некогда им. Извинялась да про тебя опять спрашивала, нет ли вестей.
Максим перевел разговор на пустяки – о разбитых и починенных окнах, ценах на овощи и мясо, а минут через десять откланялся. Атмосфера этого омертвевшего дома угнетала его. И он нисколько не удивился, когда Васса поделилась с ним планами продать его. Все равно доходы от акций одного военного заводика, принадлежавших ей, резко упали и содержать этот дом становилось ей не под силу. Не стало также и арендной платы за землю, доставшуюся ей в наследство от мужа – некому было сеять на ней злаки или выращивать корнеплоды: крестьяне подались в города или разбежались по окраинам государства, где новая власть судов благочинных еще не успела утвердиться, а старая власть Метрических Приказов уже отмерла.
Шагая домой, Максим какое-то время размышлял о том, не навестить ли ему Варвару, а потом отказался от этой бестолковой идеи. Если она согласилась жить с Акакием, значит, способна вытерпеть его. Но когда он открыл дверь квартиры и прошел на кухню, где Касиния успела приготовить сносный ужин из жареной рыбы и пшенной каши, решимость забыть Варвару вновь сменилась сомнениями.
– Какие-то проблемы, папа? – поинтересовалась дочь.
– Касенька… – задумчиво ответил Максим, жуя кашу. – Ох, прости, сорвалось с языка, – извинился он, заметив насупленную физиономию девочки. – Вот что я думаю. Может быть, нам с тобой новую маму к нам привести? Все полегче будет с хозяйством управляться.
– А это хорошая женщина? – мрачно произнесла она. – Вообще-то… А ты немного подождать не сможешь? Все-таки я хорошо справляюсь. Мне совсем немного осталось… Годика четыре всего.
– Я подумаю, – улыбнулся Максим. – Но ты не расстроишься, если… – Он махнул рукой и привлек дочь к себе, ероша ей волосы, а Касиния молча обхватила его руками. – Она будет хорошей женщиной, обещаю тебе.
В том, что новая жена, кем бы она ни оказалась, сможет сойтись характерами с дочерью, он был не уверен. Но не отдавать же Касю в приют для сирот при Храме Смерти, в самом деле – Максим не только привязался к ней, но и считал себя обязанным поддерживать девочку до совершеннолетия, раз уж так сложилось. Кроме всего другого, в приюте ей долго не протянуть, слишком уж у Касинии
Неплохо было бы, в самом деле, завести в квартире хозяйку. Вон как на него Сусанна в “Студиозусе” поглядывала, когда он еще учился в Университете, да и на улице Максим нередко замечал любопытствующие взгляды женщин. Лежа в кровати и слушая ровное, едва заметное дыхание дочери, он всерьез размышлял на эту тему чуть ли не целый час, пока наконец сон не сморил его.
Проблема получила решение очень быстро, и совсем не таким образом, на какой рассчитывал переводчик. Буквально на следующий день, выходя из здания Военного ведомства – был уже ранний вечер – он увидел короткую процессию гвардейцев из четырех человек. Они конвоировали еще двоих – потерянного и обросшего щетиной типа, в котором Максим после секундного колебания узнал своего ориенского приятеля, и понурую женщину в длинном сером платье, с увязанными в хвост волосами.
– Фаддей! – вскричал он и бросился наперерез гвардейцам, на мгновение смяв их строй. Они сбились с шага и едва не проткнули Максима штыками, однако удержались и стали теснить его в сторону, к выходу из ведомства. – Что случилось?
– Уйдите с дороги, сударь! – рявкнул капрал с почти развязавшимся зеленым бантом в петлице.
– Лучше отойди, Макси, – услышал он негромкий голос женщины, с ужасом узнавая в ней Февронию.
– Постойте! – воскликнул он. – В чем провинились эти люди? Я их знаю. Это ведь инженер с фабрики Поликарпова и будущая учительница!
Но солдаты и не думали удовлетворять любопытство Максима, а сам Фаддей молчал, в каком-то отупении глядя сквозь земляка. Судя по всему, он ничего не замечал вокруг себя и переставлял ноги механически, и возгласы земляка ничуть не повлияли на него. Максим хотел дернуть его за рукав, но не успел – гвардейцы оттеснили его от арестантов, грубо толкнув в сторону, и продолжали движение. “Лучше бы тебе, парень, не знать их”, – пробормотал под нос капрал. Переводчик отправился за ними, однако далеко не ушел: инженера с подругой свели в подвальные помещения и захлопнули за ними массивную решетчатую дверь. Дежуривший тут солдат хмуро окинул чиновника взглядом и крепче стиснул винтовку.
Забыв о том, что собирался пораньше пойти на рынок, Максим бросился вверх по лестнице и вскоре уже был в приемной товарища министра. Тут сидели припозднившиеся чиновники с пухлыми папками, многие в офицерских мундирах, и негромко переговаривались.
Симпатичная секретарша воззрилась на запыхавшегося переводчика:
– Вы записаны на прием, сударь?
Максим подошел к ее столу и наклонился над ним.
– Моя фамилия Рустиков.
Девушка на мгновение смешалась, будто что-то припоминая, затем ее личико выразило самый живой интерес к сотруднику. Она вскочила и прошла в кабинет Магнова, с трудом придержав массивную деревянную дверь. Остальные посетители замолчали и хмуро смотрели на выскочку, вздумавшего проникнуть к Элизбару минуя всякие бюрократические рогатки.
– Проходите, сударь, – прошептала девушка, возникая из кабинета начальника.
Максим заскочил туда, едва не сбив секретаршу, и почти столкнулся с Магновым. Тот покинул свой стол, стоявший в дальнем конце длинного затененного помещения, и нетерпеливо мял пальцы. “Законный” посетитель остался ждать его, причем достаточно далеко от выхода, поэтому услышать он ничего бы не смог. На Элизбаре была изящная гражданская одежда – коричневый сюртук и белый пикейный жилет, а также черные штаны, из-под которых торчали острые носы туфель. Шею помощника министра охватывал платок в коричневых разводах.