Корабль идет дальше
Шрифт:
Став морским инспектором, Александр Петрович взялся за дело с энтузиазмом. Он проверял вахтенных, любил нагрянуть неожиданно или прокрасться ночью незаметно мимо задремавшего матроса, отвернуть рынду, спрятать ее и потом наслаждаться растерянностью и смущением вахтенного штурмана. Но страшнее всего были техминимумы, их он принимал у штурманов и являлся бессменным председателем проверочной комиссии. Он выкапывал такие вопросы, над которыми часто ломали голову и опытные капитаны. Откуда только он их брал? Впрочем, на все эти вопросы находились ответы, и они показывали, насколько
В инспекции мне сказали, что сдавать экзамен я могу когда захочу. Три дня я честно готовился. На четвертый пришел в пароходство, заглянул в инспекцию, тихо закрыл дверь и поплелся обратно на судно. Александр Петрович принимал экзамен.
«Ну его к черту! Не пойду. Подожду, когда его его будет. Выпадет же такой случай».
Я потолкался в коридоре, послушал, что говорят мои коллеги. Они тоже должны были сдавать техминимум. Утешительного было мало. Рассказывали страсти.
— До чего дошел Голубчик! Одного спрашивает: «Что значит цифра 273 001 на ящике с грузом?» Тот, конечно, молчит. Голубчик его больше и спрашивать не стал…
— Это пустяки, вот он Степке Клименову задал…
Я понял, что поступил правильно. Надо было переждать, момент был удобный: «Эльтон» вставал на капитальный ремонт. Каждый день я приходил в инспекцию, заглядывал в комнату и, если видел Александра Петровича, уходил. Наконец мне повезло. В инспекции шел экзамен. Два капитана, члены комиссии, скучающе пытали молодого штурмана. Тот взволнованно, с красными ушами, объяснял им пользование английской книгой «Лист оф ляйтс». По капитанским лицам я увидел, что все это им смертельно надоело и думают они только об одном: скорее бы конец. Я послушал ответы штурмана, решил, что вопросы задают ему простые, бояться мне нечего, и скромно уселся в уголке, ожидая своей очереди. Через час меня пригласили к столу.
— Начнем с устава… — Седовласый капитан устало вздохнул. — Расскажите об обязанностях вахтенного помощника на ходу судна…
Не успел я открыть рта, как за спиной хлопнула дверь и в комнате появился Голубчик.
— Василий Васильевич, Михаил Александрович, — обратился он к капитанам, — попрошу вас срочно проехать на пароход «Ладога», он стоит у семнадцатого причала. Комиссия уже начала там работать, а с этим товарищем я займусь сам.
Капитаны весело поднялись, а я уставился на Александра Петровича, как кролик на змею. Все завертелось у меня перед глазами. Какой-то дурацкий страх наполнил сердце, все, что я знал и к чему готовился, улетучилось из головы, рот приоткрылся, и я думал только о том, как бы улизнуть с экзамена. Шутка ли! Остаться один на один с Голубчиком! Да он меня немедленно зарежет.
«Скажу ему, что мне стало плохо. Сердечный приступ… Или припадок инсценировать?..»
Пока я лихорадочно перебирал в уме возможные варианты отступления, Александр Петрович разделся, сел за стол, заглянул в опросный листок:
— Ну-с. На «Эльтоне» плаваете? Знаю… Не скажете ли вы мне, между прочим, как по-английски всадник?
Я, между прочим,
— Как по прикладному часу порта определить высоту прилива? Не знаете? Тэк-с. А когда начинается ответственность судна за груз, если его выгружают стрелами? Тоже не знаете. А что такое «шорт» и «лонг» тонны? А почему…
Я что-то шамкал в ответ, но все это было так жалко, примитивно, а главное — неверно, что я сам себе поставил бы двойку.
— Неважно, голубчик, — наконец проговорил Александр Петрович. — Перейдем к правилам предупреждения столкновений судов в море. Их-то вы уж должны знать.
Он подвел меня к застекленному ящику. Это был тренажер. Для строгого экзаменатора прибор представлял неограниченные возможности проверить знания правил. Он мог зажигать судовые огни в любых сочетаниях и композициях, нажатием кнопки подавать туманные сигналы.
— Хорошо. Вы идете в море… — проскрипел Голубчик, — и видите… — Он включил три красных огня вертикально и три горизонтально. У меня зарябило в глазах.
«Что это такое? — мучительно думал я. — Три красных вертикально — судно не имеет возможности свободно управляться на ходу… Ну, а эти, черт бы их побрал, красные горизонтальные?»
Пауза тянулась долго. Голубчику надоело ждать.
— Это что?
Александр Петрович погасил красные. В ящике зажглись белые огни, как-то несуразно расположенные на разной высоте.
— Рыбаки с сетями, — неуверенно сказал я.
— Правильно, — хихикнул Голубчик. — А какие рыбаки? Длина? Чем ловят?
Я промолчал.
Теперь в ящике один за другим зажигались огни. Красные, белые, зеленые… Они мелькали в глазах. Я совсем растерялся.
— Так, так, — приговаривал Александр Петрович. — Ведь все это может встретиться в море, голубчик. Поздно будет решать, что это за огни, действовать надо. Хватит.
Он заглянул в экзаменационный листок, сделал какую-то пометку. Мне показалось, что капитан поставил двойку.
— Ну что ж, голубчик. Я бы на вашем месте поплавал еще некоторое время третьим помощником. Идите и приходите, когда будете знать все как следует. Ведь это элементарно.
Я комкал в руках платок. Мне хотелось сказать, что все знаю и сам не понимаю, отчего так плохо отвечал, но язык не поворачивался. Я боялся, что на мои объяснения последуют гневные реплики Голубчика. Я молча выслушал еще несколько замечаний о людях, которые пытаются занять высшую должность, не имея на то никаких данных, о том, что правила надо знать как «Отче наш», и наконец был отпущен.
Выйдя из инспекции, я сразу попал в толпу изнывающих от волнения штурманов. Мне задавали десятки вопросов. Как, что спрашивал, выдержал ли?
— Выдержал, — сердито ответил я, — на старпома. Александр Петрович обещал послать на лучшее судно пароходства.
Оставив изумленных товарищей обсуждать такой невероятный случай — сдавал на второго, а сдал на старшего, — я понуро поплелся на пароход.
— В порядке? — спросил капитан.
— Да нет… Не сдал, — смущенно ответил я. — Проклятый Голубчик зарезал. Не хотел я к нему идти и все же попал.