Корень зла
Шрифт:
Он осторожно приоткрыл дверь, опасливо посмотрел наверх – не свалится ли тазик? Тазик не свалился. Метрах в десяти по коридору виднелся Оскар верхом на стремянке. Он выворачивал из плафона перегоревшую лампочку. Покосился на Артема, что-то буркнул не очень враждебно. Приказа не пущать, по всей видимости, не поступало. Артем вышел, притворил дверь, вопросительно посмотрел на Оскара. Тот отмахнулся: иди, куда вздумается…
Но казацкой вольницы уже не было. Из зоны мрака выросла фигура в балахоне до пят. Человек был коротко стрижен, смугл и имел шикарный выпуклый
– Вы палач из Пьемонта? – на всякий случай поинтересовался Артем.
Человек промолчал. Он просто смотрел и ничего не делал.
– Карлос глухонемой, – пояснил со стремянки Оскар, – приставлен по вашу душу, чтобы вы с приятелем не вляпались в новую историю. А насчет палача вы попали в самую точку. Этот парень пятнадцать лет работал исполнителем смертных приговоров где-то в Южной Америке. Да вы проходите, проходите, не бойтесь, ему не велено вас исполнять…
Как странно, подумал Артем, обычно люди, всю жизнь убивающие других, с выходом на заслуженный отдых обращаются к Богу. Оказывается, существуют и такие, которые обращаются к Дьяволу. Видимо, им нравилась их работа.
За «третьей или четвертой дверью по коридору» было темно, как безлунной ночью. Артем негромко постучал в приоткрытую дверь, сунул нос.
– Эй, ты где?
Темнота закряхтела, заохала, заворочалась. – Не в том месте я. И не в то время… Поручик, вы трус и подлец. Я вызываю вас на дуэль.
– Я не приду, – отозвался Артем.
– Почему?
– Потому что я трус и подлец.
– Подумаешь, новость. Ладно, заходи, если ты действительно тот, на кого я подумал.
Артем опасливо покосился на безмолвную тень Карлоса, перекрывшую его собственную тень. Хорошо, если этот крендель действительно глухонемой. А если нет?
Он бочком протиснулся в темноту. Замер, не зная, куда идти. В камере душно, воздух не циркулирует, несмотря на открытую дверь.
– Тебя тут держат без света?
– Да нет, это я сам выключаю, чтобы глаза не болели… Подожди, сейчас будет тебе свет… – Он закряхтел с утроенной силой, заскрежетала кровать, покатилось по полу что-то металлическое. Вспыхнула настольная лампа на ободранной тумбочке. Потянулся Павел, щуря слезящиеся воспаленные глаза. Он скверно выглядел после памятной аварии. Лицо мертвенно бледное, кожа одрябла, вокруг глаз чудовищные синяки – последствия отбитого ливера. Одежда не снималась несколько дней, от Павла нещадно несло потом. Надрывая спину, он приподнялся, обнял Артема.
– Да, ты тот, на кого я подумал. Располагайся, вместе страдать будем…
– Совсем паршиво, страдалец?
– Спасибо, что спросил, – он хрипло засмеялся, закашлялся с надрывом, опустился на койку. – Душно тут. Такая вот Потогония… Да нет, Артем, в действительности все гораздо лучше, чем кажется, – он покосился на тень «монаха», застывшую в проеме. Понизил хрип: – Мне, конечно, больно, спору нет, да и не красавец я, конечно, но ничего фатального. Ушибы, растяжения, синяки, ссадины. Немножко придуриваюсь, – он страдальчески скривился и начал
– За что? – не понял Артем. Потом сообразил: – Ах, этого Оскара…
– Рассказывай, как твои дела. Подделка еще не вскрылась?
Если Павел спрашивал о таких вещах, значит, подслушки в камере нет. Не выжил же он окончательно из ума.
– Будешь удивляться, но картина подлинная. Собственно, оттого я еще жив, да и ты тоже.
– Ты спятил? – постучал Павел по лбу, – ау, Артем? Картину уничтожили на наших глазах. Сам видел.
– Ловкость рук, – пожал плечами Артем, – сожгли что-то другое. В общем, слушай с самого начала.
Он максимально понизил голос и все рассказал. А рассказать было о чем. Павел хлопал глазами и как-то даже порозовел. Пришлось загородить его спиной от угрюмого взора Карлоса, который не испытывал усталости в ногах и продолжал торчать столбом.
– Ну ты и нагородил… – восхищенно пробормотал Фельдман, – старина Брейгель, смерть Анюты, сделка с Дьяволом… Ты уверен, что она погибла, а не дуркует, как обычно?
– Она погибла, – подтвердил Артем.
– Интересная была женщина, – вздохнул Фельдман. – И что дальше? Нас выпускают? Режут на шабаше? Ах, прости, ты что-то говорил про сделку с Дьяволом…
– Это серьезно, – помрачнел Артем, – не знаю, как насчет моей бессмертной души, но телом, мозгами и способностями они завладеют капитально. И самое противное, что вариантов нет.
– Вариантов нет, – согласился Фельдман, – а я в Россию, домой хочу, к Эльвире. Никогда к ней так не хотел. Постоянно норовил куда-то сбежать, отсидеться, пореже встречаться… Вчера был Гурвич. Предложил работу. Компенсировать, так сказать, причиненный ущерб за убиенных и искалеченных.
– Какого рода работа?
– В принципе, по специальности, – неохотно выдавил Павел, – неофициальное следствие, заметание следов… А также подготовка убийств – хотя это уже не совсем по специальности. Зреет ликвидация одного «столоначальника» в уезде – прошел слушок, что чин готовит запрос в Бухарест по поводу строительства в Горошанах большой туристической базы – что, естественно, местным лихоимцам совсем не интересно, а вразумить глупца – дело хитрое. Ты обратил внимание, какие здесь красивые места?
– К черту места, – поморщился Артем, – ты не имеешь права отказываться, поскольку у тебя беременная жена, которую ты никуда не спрячешь. А спрячешь – найдут.
– Как странно, я подумал о том же. Вот лежу теперь и думаю, почему я попросил у Женьки не три дня на размышление, а всего два. Прошлое вспоминаю… Представляешь? – Павел шевельнулся. – Ученые в далекой Канаде изобрели лекарство от плохих воспоминаний. Принимаешь таблетку – и все, что было в жизни печального, становится не таким печальным, а немного получше… – он резко крутанул головой, изгоняя дурь. – В общем, о чем бы мы с тобой, Артем, ни говорили – пустое планирование. Нами манипулируют, и мы можем за этим только наблюдать…