Король гордости
Шрифт:
— О чем ты только думал? — Ярость моей матери перекинулась через черту, не остановленная тысячами миль, разделяющими Нью-Йорк и Лондон. — Ты понимаешь, что наделал? До голосования остались недели. Это может все разрушить!
Мигрень поползла по моему черепу и сдавила его. Я смотрел в окно конференц-зала Вальгаллы и мой желудок бурлил от коктейля эмоций.
Я не сомневался, что за этим беспорядком стоит Виктор Блэк. Национальная звезда была его публикацией, и этот ублюдок был достаточно мелочным и мстительным, чтобы послать кого-то следить за мной после того, как я задел его эго.
—
Это было то же самое оправдание, которое я использовал ранее. К сожалению, мою мать было не так легко поколебать, как Паркера.
— Невинными были бы фотографии, на которых ты читаешь детям во Всемирный день книги, а не разгуливаешь по Нью-Йорку с этой женщиной, — холодно сказала моя мать. — Бармен? Правда, Кай? Я свела тебя с кем то вроде Клариссы, а ты выбрал заурядную золотоискательницу? Ради всего святого, у нее фиолетовые волосы. И татуировки.
Гнев преследовал мой стыд, испепеляя его в одной огненной вспышке.
— Не говори о ней так, — сказал я, мой голос был смертельно тих.
Моя мать на мгновение замолчала.
— Только не говори мне, что ты влюбился в нее. — Намек на насмешку прозвучал в ее словах.
Конечно, нет.
Отрицание вертелось у меня на кончике языка, но как бы сильно я ни давил, оно не сдвинулось с места.
Мне нравилась Изабелла. Она нравилась мне больше, чем кто-либо, кого я мог вспомнить. Но между подобными и падшими существовал огромный океан различий. Первый был безопасным, четко обозначенным путем. Последнее было внезапным, потенциально смертельным падением со скалы, и я не был готов совершить этот прыжок.
Я не знал, как классифицировать свои чувства к Изабелле. Все, что знал, это то, что мысль о том, что я никогда больше ее не увижу, ощущалась как зазубренное лезвие, пронзающее мою грудь.
— Мы все еще можем это спасти. Как ты и сказал, это Звезда. — Моя мать отошла от своей первоначальной линии допроса. Она не настаивала на вопросе Изабеллы, вероятно, потому, что боялась получить ответ, который ей не понравится. — Опирайся на ее ненадежность. Заверь правление. И, ради Бога, перестань встречаться с этой женщиной.
Моя хватка сдавила мой телефон.
— Я не собираюсь с ней расставаться.
Последние несколько месяцев были дерьмовым шоу. Изабелла была единственным светлым пятном в моей жизни прямо сейчас. Уберите ее, и…
Блять.
Я ослабил галстук, пытаясь ослабить внезапное давление в груди.
— Будь серьезен. — Моя мать перешла с английского на кантонский диалект, верный признак того, что она была в бешенстве. — Ты готов пожертвовать своим будущим из-за девушки? Все, ради чего ты работал. Твоя карьера, твоя семья, твое наследие.
Мои зубы стиснулись.
— Ты раздуваешь это из мухи слона. Это просто фотографии. — Причем даже не самые рискованные.
Черт возьми, мне следовало принять больше мер предосторожности. Я был высокомерен,
О чем я только думал?
В этом то и проблема. Я не думал.
Я был слишком отвлечен Изабеллой, и это вернулось, чтобы укусить нас обоих за задницу.
Мои мысли вернулись к записке, которую я получил в Саксонской галерее. Я отмахнулся от этого как от розыгрыша, но, возможно, в этом было нечто большее, чем я первоначально думал. Выбор времени казался ужасно подозрительным.
Будь осторожен. Не все являются теми, кем кажутся.
О ком они могли говорить? Виктор? Кларисса? Кто-то еще в галерее?
— Теперь это просто фотографии, — сказала мама, снова привлекая мое внимание к ней. — Кто знает, что еще выйдет наружу? Достаточно искры, чтобы разгорелся пожар, и любой скандал, каким бы незначительным он ни был, может лишить тебя решающих голосов.
Давление усилилось, затуманивая мое зрение. Я не мог сосредоточиться. Моя обычная холодная ясность исчезла, оставив после себя вихрь смятения. В моей голове звучали тысячи голосов, требовавших вытеснить остальных, как пассажиры, пробивающиеся в поезд в час пик.
Оставь ее себе. Держи ее.
— Я это исправлю.
— У тебя есть только…
— Я знаю, сколько времени у меня есть. — Я редко огрызался на семью. Азиатские дети просто не отвечали своим родителям, какими бы взрослыми или успешными они ни были. Но если я не положу трубку в течение следующих пяти минут, я взорвусь. — Как уже сказал, я это исправлю. Через две недели фотографии станут просто воспоминанием, и меня выберут генеральным директором .
Другой вариант был слишком ужасен, чтобы думать о нем.
Проигравший. Выполняющий приказы Тобиаса. Посмешище. Вкус пепла наполнил мой рот.
— Надеюсь на это. — Моя мать не признавала моей редкой потери самообладания; на карту были поставлены более серьезные вещи. — Или ты войдешь в историю как Янг, потерявший контроль над империей своей семьи. Помни об этом в следующий раз, когда тебе захочется побегать по городу со своей новой девушкой.
Повесив трубку, я отправил остальные звонки на голосовую почту и поехал на машине к дому Изабеллы. Я велел водителю следовать извилистым маршрутом на случай, если за мной все еще следили, но это не имело большого значения, даже если и так. Фотографии нанесли свой ущерб.
Изабелла выглядела удивительно спокойной, когда открыла дверь.
— Я в порядке, — сказала она, прежде чем я успел спросить. Если бы не краснота на кончике ее носа и вокруг глаз, я мог бы ей поверить. — Это просто работа. Я найду другую. Видишь? Я уже начала поиски. — Она указала на сайт по поиску работы, открытый на ее компьютере. — Подумываю о том, чтобы добавить фотогеничности даже на откровенных фотографиях в разделе специальных навыков. — Небольшое колебание выдало ее шутку.