Король гордости
Шрифт:
— Счастливого Рождества, — сказал я с холодной вежливостью. — Чем я обязан таким удовольствием?
— Просто хотел узнать, была ли у тебя уже возможность открыть мой подарок. Я полагаю, что вчера его доставил посыльный.
Мой разум вспыхнул перед худым, темноволосым посыльным и маленькой коробкой, которую он вручил мне. Я собирался открыть его вчера, но сразу после этого приехала Изабелла.
Я не особо задумывался об этом с тех пор, как подобные подарки сыпались каждый год, но теперь струйка беспокойства скользнула по моему позвоночнику.
— В чем дело?
— Открой это и узнай, —
Я продолжал молчать. День, когда я открыл незапрашиваемую посылку от Кристиана Харпера, был днем, когда я по собственной воле прошел бы по Таймс-квер голым.
Кристиан вздохнул, сумев придать звуку равные доли скуки и веселья.
— Это подарок от общего друга. Небольшая фишка со всем необходимым, чтобы закрепить за собой положение одного из самых молодых генеральных директоров в Fortune 500, появится в конце января. Всегда пожалуйста.
Подтекст ударил, как ящик с кирпичами.
— Шантаж, — сказал я категорично.
Я собирался убить Данте. Он был единственным общим другом, который мог сделать что-то подобное. У него были благие намерения, но его методы были в лучшем случае сомнительными.
— Страховка, — поправил Кристиан. — Данте сказал, что ты был бы слишком морально чист, чтобы использовать это, но никогда не помешает иметь рычаги воздействия в заднем кармане. Мне в любом случае все равно, но не говори, что я тебе никогда ничего не давал. А теперь, если ты меня извинишь, я должен вернуться к своей девушке. Наслаждайся праздниками.
Он повесил трубку прежде, чем я смог ответить.
— Все в порядке? — Спросила Изабелла, когда я вернулась в гостиную с нашими закусками. — Это заняло много времени.
— Да. — Я устроился рядом с ней и отогнал призыв Кристиана на задворки своего сознания. Не имело значения, что он послал эквивалент информационной ядерной бомбы; я никогда не собирался ее использовать. — Все в порядке.
ГЛАВА 25
— Если ты будешь печатать еще быстрее, ты растянешь запястье, — сказала Слоан, не отрываясь от своего компьютера. — Притормози.
— Я не могу сбавить скорость. У меня осталось меньше месяца, чтобы закончить эту книгу, и у меня есть только... — я проверила количество слов, — сорок две тысячи шестьсот четыре слова, несколько сотен из которых являются заполнителями.
Это было через неделю после Нового года. Люди вернулись с каникул, и в кафе Верхнего Вест-Сайда, где мы со Слоан разбили лагерь, кипела жизнь. Через час у нее была назначена встреча с клиентом неподалеку, и мне нужно было какое-нибудь шумное место, где я мог бы сосредоточиться.
Обычно я использовала офис Вивиан как свое рабочее место, пока она работала администратором, но для нее это был нерабочий день. И вот я сидела, откинув задницу на деревянный табурет, с бешено колотящимся сердцем и дрожащими от четырех
Каникулы были просто мечтой. Я ела, спала и плыла по городу с Каем рядом, и мне было наплевать на все на свете. Но теперь, когда они закончились и Манхэттен возобновил свою рычащую, неистовую энергию, абсолютная невозможность моей задачи вырисовывалась передо мной, как гора Эверест.
Сорок тысяч слов за три недели. Боже, почему я раньше не была более дисциплинирована в своем писательстве?
Потому что ты отвлеклась.
Потому что ты всегда убегаешь от трудных вещей.
Потому что легко продолжать откладывать трудные дела на завтра, пока завтра не останется совсем.
Паника и отвращение к себе образовали тугой комок в моем горле.
Напротив меня Слоан отбивала ритм, ее лицо превратилось в маску холодной деловитости. Мы были примерно одного возраста, и у нее был свой собственный суперуспешный бизнес. Как и Вивиан. Как получилось, что у них было свое дерьмо вместе, а у меня нет? В чем был их секрет?
У меня была стабильная зарплата и достойный образ жизни, но я просто выживала, пока они процветали. Я не завидовала успеху своих друзей, однако груз моих неудач слишком тяжело давил мне на грудь. Почему я не могу проявить себя там, где это действительно важно?
— Как дела с Ксавьером? — Спросила я. Мне нужно было отвлечься, иначе я бы скатилась по спирали в пустошь продуктивности. Ничто так не мешало моему творчеству, как подкрадывающаяся неуверенность в себе. — Он все еще жив, или ты убила его и спрятала тело в багажнике своей машины?
— Пока жив, но спроси меня снова через двадцать четыре часа, — пробормотал Слоан. — Я на расстоянии одной непочтительной колкости от того, чтобы разрубить его на куски ножом для мяса. Это будет плохим пиаром для меня, но я могу раскрутить это. Он невыносим.
Блондинка в Лулулемоне, сидевшая рядом с нами, подняла глаза и медленно двинулась к другой стороне длинного общего стола.
— Почему ты взяла его в качестве своего клиента, если ты так сильно его ненавидишь? — Слоан жаловалась на него с того самого дня, как забрала его из аэропорта. Я думала, они уже научились ладить, но ее раздражение, казалось, росло с каждым днем.
— Благосклонность к его отцу. — Ее резкий тон не располагал к дальнейшим расспросам. — Не волнуйся. Я могу справиться с Ксавьером Кастильо. Его глупая улыбка, ямочки на щеках и подарки в виде шуток не будут, — она ткнула пальцем в клавиатуру, — отвлекать меня от моих обязанностей.
Мои брови взлетели до небес. Я никогда, за все годы, что знала ее, не видел Слоан такой разгоряченной.
— Конечно, нет. — Я сделала паузу. — Напомни, в чем заключаются твои обязанности?
— Быть профессионалом… — Она сделала глубокий вдох, задержала и выпустила, прежде чем погладить рукой свой идеальный пучок. Ее голос выровнялся. — Восстанавливать, культивировать и поддерживать свою репутацию ценного члена общества, а не расточительного плейбоя с нулевыми целями или амбициями.