Король и Каролинка
Шрифт:
Но люди, сталкивающиеся с этими темными феноменами, часто забывают, что все же бесы сами по себе -- не материя! Они были сотворены Богом раньше, чем этот материальный мир, где мы живем. Они живут не в воздухе, не в космосе и не в море, а ином, духовном мире, разнообразные проявления которого нам хорошо известны как миры "виртуальные", воображаемые. Там-то они чувствуют себя хозяевами, а здесь, в материальном человеческом мире, они странники и пришельцы. Потому и овладеть человеком окончательно они могут только после телесной смерти!
Часто, буквально на каждом шагу, мы видим их действие -- но видим не глазами, а умом, в воображении. Это НЕПРОИЗВОЛЬНЫЕ ФАНТАЗИИ, "случайные" мысли, не контролируемые нами, но возникающие в нашем сознании помимо нашей воли. Простой и общепонятный пример -- сновидения. Бесы могут действовать на душу человека БЕЗ ВСЯКОГО ПОСРЕДСТВА ТЕЛА, влагая в нас мысли, образы, представления. Это "интуиция", "вдохновение", "внутренний голос", "шестое чувство" и прочая экстрасенсорика. Тут, в воображении, они в своем родном пространстве. Потому им совершенно необязательно "материализоваться", чтобы действовать на нас ...
Папин аргумент насчет священника перед Престолом -- ошибочный. Увы, нередко случается, что ТЕЛОМ священник предстоит Престолу, а УМОМ слегка парит, витает в виртуальном мире своих помыслов, в мире своего воображения. Так что бесам нет нужды физически приближаться к Престолу, чтобы внести свой противный вклад в Богослужение.
Они же -- духи. Им даже удобнее влиять на нас без всякого посредства тела, влиять прямо на дух человека через посредство игры его воображения. Дух человека грешного одержим страстями, а греховные страсти суть демонические энергии... Чтобы избавиться от бесов, мало прийти в храм ТЕЛОМ, надо еще очистить внутренний мир своих представлений. Чтобы помешать службе, бесам нет нужды входить в храм! Вполне достаточно для них, если мы в своем воображении сами выходим им навстречу, телом стоя в Храме, а умом гуляя невесть где.
Кто-нибудь удивится, для чего мне сейчас нужно вникать в эти тонкости. Но для меня эта тема -- животрепещущая. Мне хотелось бы верить, что мой гений -- это все-таки не "я" ни в каком смысле. Его вина -- не моя вина!
Я думаю, что Папа ошибся. Бессознательное не живет В ДУШЕ человеке, а лишь воздействуют на душу извне... ИЗВНЕ ЛИ? Если глядеть на другого человека, глядеть снаружи, то кажется, КАЖЕТСЯ, как будто "гений" внутри человека. Я ВИДЕЛ и знаю, насколько это похоже на правду! Очень-очень похоже, будто оно внутри, будто это наш дух, наше собственное Альтер-эго, но не верьте своим глазам -- это неправда! Это иллюзия анимации! Просто когда мы видим человека извне, мы естественно приписываем ему все, что исходит от него -- не различая, что на самом деле ОТ него, а что только ЧЕРЕЗ него, СКВОЗЬ него.
Поэтому их воздействие на дух человека помимо его тела воспринимается нами, наблюдающими это извне, как ВНУТРЕННЕЕ действие, совершающееся в самом человеке, в глубине его сердца. Потому и думают, будто бессознательное живет внутри человека. Это тонкая ошибка, но это серьезная ошибка!
И эта ошибка влечет последствия. Судите сами. Предыстория затянулась, но скоро она окончится, скоро продолжится история!
В Столице
Мы перебрались в Столицу. Поскольку Мама, уходя в монастырь, все равно уже уволилась со своей любимой работы, ее более уже ничего не удерживало в маленьком городке моего детства. Да и я за время жизни при монастыре как будто перестал скучать по родине. Мы переехали, и переехали навсегда. Стоял вопрос о продаже старой квартиры.
Папа тоже стал переводиться в Столицу.
– - А как там твой институт?
– - полюбопытствовал я.
– - Наш институт -- везде. Особенно здесь, в Столице, -- улыбнулся отец.
Ответ был странный, но почему-то совершенно меня удовлетворил. Я никогда не задумывался о Папиной работе, Наверное, задумываться об этом мне было бессознательно ЗАПРЕЩЕНО самим Папой.
Я мгновенно привык к новой среде обитания. Эта среда мне весьма понравилась!
Во-первых, квартира, в которой теперь мне предстояло жить до самой смерти. Наследником! Квартира была прямо-таки грандиозная, с высокими потолками. Она располагалась на третьем этаже старинного кирпичного дома недалеко от Центра, в уютном райончике, где почти ничто не напоминало Столицу. Дом стоял на склоне невысокого холма, утопающего в зелени. Здесь был спуск к реке. Река была в отдалении, она была грязная и для купания не приспособленная. Но зато здесь, на склоне, в излучине, получался такой глухой уголок, точнее, тупичок, с трех сторон окруженный водой, куда вела только одна автомобильная дорога. По этой дороге можно было за десять минут пешком дойти до метро. Наверное, четырехкомнатная квартира в таком райончике стоила прямо-таки бешеных денег.
Во-вторых, имелся большой зеленый двор на склоне холма, разбитый на несколько ярусов -- с горками между ними. Для малышей двор был хорошо приспособлен -- качели, песочницы, лесенки и прочее. А я сразу прикинул, что зимой тут можно будет потрясающе кататься на ногах -- прямо с одного конца двора на другой!
В-третьих, ребята во дворе... В-четвертых, школа... но вначале -- о ребятах!
Последний год, живя в деревне, я общался только с церковными детьми. И общения этого было, честно говоря, маловато. Ни с кем из местных деревенских ребятами отец Федор гулять меня не благословлял, так как никто из них церковным в понимании отца Федора не был. У батюшки были достаточно строгие критерии церковности.
Потому я и в школу не ходил. Я учился дома, чтобы не нарушать строгой церковности своего общения.
У отца Федора для меня было простое правило: можно играть с теми, кто соблюдает церковные посты и вычитывает утреннее и вечернее правило. А кто этих минимальных правил не соблюдает, с тем только здороваться. Здасьте -- и до свидания. И я это правило неукоснительно соблюдал, так как у старца, у отца Феодора, был огромный авторитет в Церкви. Многие вообще считали его святым.
Понятия церковный-нецерковный вообще стали для меня на время жизни при монастыре ключевыми. "Нецерковный" в моем восприятии теперь значило "не совсем нормальный". "Ненормальный" не значило "плохой", а просто как бы больной -- душевно больной. Это не было осуждением. Душевно больного нельзя винить в его заболевании, это понятно. Но какой-то привкус осуждения тут все-таки был, и это всегда меня немного тревожило, потому что (по теории) осуждать -- это грех.
Но вот, теперь, когда вдруг оказалось, что отец Феодор допустил ошибку, притом серьезную ошибку, под сомнение были поставлены и все исходившие от него порядки в моей жизни.
– - А как теперь с ребятами? С нецерковными?
– - деликатно спросил я Маму в первый же день. За этим вопросом скрывался более серьезный: а как далеко вообще мы теперь собираемся дрейфовать в сторону от "строгой церковности"?
– - Не знаю, -- честно сказала Мама.
– - Пока -- не знаю.
– - А как пока делать? Знакомиться с местными ребятами, или нет?
– - Познакомься. Только осторожно.
– - Как это "осторожно"?
– - Не бери на себя никаких обязательств. Ничего не обещай и не подавай никаких надежд.
Инструкция была действительно мудрая и оттого не совсем понятная. Впрочем, Мама же сама сказала, что "пока не знает". Это означало, что действовать придется на свой страх и риск. Я понял, что наша строго-церковная жизнь, основанная на церковном послушании, в сущности, окончательно рухнула, и теперь будет строиться новая жизнь, на новых началах.