Король ничего не решает

Марс Остин

Вера рассмеялась и кивнула:

— Совместим. Озеро и кавалеры, жги.

— На озере было классно, — кивнула Дайнис, откидываясь на спинку и мечтательно улыбаясь. — Там песчаный берег, мелкий такой белый песок, очень чистый, можно строить. Я в этом спец, у меня были офигенные замки, у Шена так не получалось, поэтому он психовал и ломал мои. Но умудрялся это делать так, чтобы не оставлять доказательств, а не пойман — не вор. Гадёныш.

Вера взяла с тарелки то же самое, что ела Дайнис, посмотрела на неё с предвкушением, красотка продолжила:

— А я в отместку тырила

его книжки, оружие и солдатиков, но с доказательствами пару раз прокалывалась, поэтому меня наказывали за это, а его — ни разу. Я его била. Я старше на два года, я была выше и толще него, а им же, узкоглазым, девочек бить нельзя, а мне его — можно, поэтому я отрывалась. Каждый раз, когда проходила мимо, по башке так сверху — тресь, и бежать, вприпрыжку. Я научилась подкрадываться тихо, а он когда занят чем-то, то вообще глухой, мне почти всегда удавалось застать врасплох. Но он отомстил. В твоём мире есть дикие осы?

Вера округлила глаза, Дайнис показала пальцами сантиметра три:

— Вот такая полосатая хрень с огромным жалом, убивает мелких животных с одного укуса, для человека не смертельна, но острых ощущений доставляет море, и отходняки ещё несколько дней. И короче, я не знаю, как он её поймал живьём, учитывая, что они летают только стаями, но он умудрился поймать эту осу. Они сильные, пипец, я потом пыталась их ловить в коробку, они пробивали картон насквозь, головой с разгону. А стеклянную банку опрокидывали, в них такая мощь, я до сих пор не знаю, как её можно поймать, ещё и зафиксировать.

— Он связал осу? — рассмеялась Вера.

— Да! И привязал к голове, вверх ногами. Я как обычно мимо шла, и долбанула его по макушке, а он в панамке был, я ещё удивилась, чего это он в панамке, обычно он её не носил. А он под панамкой привязал осу, и когда я её долбанула, она меня укусила. Но он не учёл, что у неё яда на три-пять укусов, и на двоих детей этого с головой хватит.

— Она же привязанная была?

— Я не знаю, как она извернулась, но его она укусила тоже. И если у меня разнесло руку до плеча так, что пришлось отрезать рукав, то у него разнесло голову. Мне было больно до усрачки, но как же я ржала, мой дикий ор было слышно на весь континент. У него распух лоб, поднялись брови и открылись глаза. Нас положили в одну палату, и пока нам кололи всякое и колдовали над нами, я придумала столько шуток про цыньянцев, которых можно вылечить осой, что… Привет, Шенни, — Дайнис очаровательно улыбнулась куда-то за спину Вере, Вера обернулась, увидела господина министра, который подошёл к ним и остановился возле Веры, глядя на Дайнис с выражением подходящего к концу святого терпения, и лёгким желанием звездануть, не смертельно, но больно.

— Здравствуй, Дайни, — медленно прошипел министр, — какими судьбами?

— Пришла пообщаться с первым человеком в мире, который таки дал Вильмис в нюхач. И скажи, что ты не горд таким знакомством, в жизни не поверю.

— Горд безмерно. Но нас ждут за другим столом.

— Подождут, — усмехнулась Дайнис, — я пришла сюда поесть, и голодной я не уйду.

Министр посмотрел на Веру и прошипел:

— Отойдём на минуту.

Вера тихонько

извинилась перед Дайнис и встала, министр сказал:

— Я толпу собираю, чтобы стол пустым не выглядел, а вы ужинаете с новой подругой? Я даже вызвал Эйнис, хотя с её завихрениями в голове, она вряд ли придёт…

— Кто такая Эйнис? — ехидно пропела Дайнис, министр обернулся и прошипел:

— Моя дочь.

— У тебя есть дочь?!

— Приёмная. Не твоё дело.

— Подожди, это та приёмная, которая корону свистнула?

Министр развернулся к Дайнис, мрачно посверлил её взглядом и сказал:

— Вообще-то, это секретная информация.

Дайнис расхохоталась, смерила министра ироничным взглядом и передразнила:

— "Секретная информация", кто что стырил, ага, от меня у него секреты, посмотрите на него. Шенни, ты забыл, с кем разговариваешь?

— Не забыл, в том и дело. Если я приглашу дочь за этот стол, она будет визжать, как поросёнок, и пытаться тебя пощупать. Мне такая радость вообще не улыбается.

— Приглашай, — кивнула Дайнис, села ровно, изобразила серьёзную физиономию, — я буду вести себя прилично, обещаю.

— Смотри мне, — шутливо погрозил пальцем министр, тронул гарнитуру в ухе и сказал: — Пусть Эйнис спускается во второй зал.

Дайнис округлила глаза, спросила шёпотом:

— Это что за хрень? Дай пощупать!

— Тебе дай, — усмехнулся министр, — знаю я тебя.

— Ну дай! — захныкала Дайнис, подпрыгивая на лавке, — ну на минуточку, я честно верну!

— Это секретная разработка, — сладко улыбнулся ей министр, садясь рядом с Верой, она подвинулась, Дайнис корчила умоляющие рожицы, министр изображал государственное лицо, не ведущееся на провокации.

Когда подошла Эйнис, Дайнис изобразила приличную взрослую женщину, и вежливо улыбнулась:

— Привет, присаживайся. Ты Эйнис? Наслышана о твоей работе во дворце, блестящая импровизация.

Эйнис сияла, растекалась и почти плакала от восторга, пыталась осторожно пощупать знаменитость и пролепетать ответные комплименты. Веру с министром вообще никто не замечал, они молча ели и иногда обменивались многозначительными взглядами. Дайнис доела и засобиралась, на прощание чмокнув министра в макушку, он иронично поморщился и предложил вернуть гарнитуру по-хорошему, она немного покапризничала и вернула. Эйнис пошла провожать звезду до выхода, и где-то потерялась, министр глянул на часы раз, другой, на третий вздохнул и сказал:

— Всё, идём без неё. Вы готовы поужинать второй раз за вечер? — он смерил взглядом её тарелку, Вера в ответ смерила взглядом его тарелку:

— А вы?

— Я не пойду, я не ем со слугами.

Она округлила глаза, надеясь, что ослышалась, уточнила:

— Они не слуги, а сотрудники.

— Это не важно. Высококвалифицированные специалисты и командиры отрядов на ступень ниже меня, рядовые — на две ступени, я отдаю приказ командирам, они распоряжаются рядовыми, я с ними без острой необходимости не разговариваю, и уж тем более, я не буду с ними есть за одним столом. У меня отдельная раздевалка, личная ванная, и свой стол, за который никто не сядет.