Король ничего не решает
Шрифт:
Потом госпожа Виари распорядилась принести манекен, и стала учить Веру смертельному удару шпилькой в горло, этот удар Вера тоже сделала двадцать раз, и они вернулись к обездвиживающему зелью.
И что бы она ни делала, перед глазами плавно двигались белые руки ги-син.
«Зачем она мне её показала? Зачем сказала, кто она?»
Ответа не было, и ответ был очень простой, но Вера предпочитала считать, что это не ответ, а её глубоко личные домыслы. Хотелось сбежать. Казалось, что даже безжизненный пыльный холод дворца Кан будет легче пережить, чем это мягко сгибающее в нужную сторону гостеприимство. Она готовила зелье в тридцать какой-то раз, и каждый
Госпожа Виари отпустила её после сотого безошибочного удара шпилькой в шею манекена, и после сотого зелья и сотой пробы на язык — немеет, да, всё сделано правильно. Она поняла, почему у хозяйки так болит спина и ноги — ещё бы не болеть, с такой мебелью.
«Интересно, они не пробовали такое ноу-хау, как стулья?»
У неё опять было это ощущение психотренинга от непрофессионала, когда кто-то давит и сверлит мозг, вымогая овации и поддержку, а потом предлагает зарегистрироваться в его сеть, и сразу стать богатым и успешным, прямо как он сам.
«Богатые и успешные лежат в шезлонгах с коктейлями, а ты по сцене скачешь. Почему я должна хотеть быть как ты?»
Она понимала, что это приглашение для госпожи Виари очень важно, и просто делала что ей говорят, ей было не сложно, и она понимала, что это полезные навыки и они могут пригодиться. Но иногда ей казалось, что у неё белые руки.
«Я не хочу становиться столовым прибором.»
Этот мир в который раз тыкал ей под нос этот путь — обслуживать. Да, талантливо, изысканно и очень дорого, но обслуживать.
«Тогда почему сейчас я протыкаю манекену горло?»
Внутри манекена была шерсть, остриё входило внутрь легко, а обратно возвращалось с тонкими волосками — край шпильки был почти невидимо зазубрен.
«Прекрасные хрупкие создания знают толк в нанесении тяжких телесных.»
Она била и била, десять из десяти правильно, госпожа Виари хвалила её и вслух надеялась, что ей это никогда не пригодится.
— Тогда зачем вы меня этому учите?
— Когда меня учила этому мать моего мужа… а она была сильной и отважной женщиной, она владела мечом. В семье моего мужа обучают боевым искусствам всех, без исключения, даже старых и больных. Она сказала мне, что женщина слаба, но она не должна зацикливаться на своей слабости и оправдываться ею, она тоже может защитить себя и свою семью, и она конечно же должна, если придётся. Мне это не пригодилось ни разу в жизни, но знаешь… Быть уверенной в том, что можешь убить человека, сидящего напротив, за секунду — это даёт такое спокойствие при переговорах. Бизнес становится легче, общаться с бандитами проще. Ты вроде бы не собираешься никого убивать, но ты можешь, и это даёт тебе силы думать, трезво рассуждать о других, более благополучных путях разрешения конфликтов. Это даёт точку опоры внутри себя, что особенно важно, когда опора снаружи подводит. Надеюсь, ты никогда этого не испытаешь, дорогая Вероника. Достаточно, ты устала, и я тоже устала. Мы отлично поработали, и имеем полное право хорошо отдохнуть.
— Спасибо.
Вера на неё не смотрела уже очень давно, она вообще никуда не смотрела, только на белые руки в своей голове.
Служанки убрали зелья и стол, помогли подняться им обеим, Вера подумала, что её боль и усталость может быть болью и усталостью хозяйки, и пройдёт сразу же, как только они окажутся друг от друга подальше.
«Мечтай, Вера, это бесплатно.»
— Я рада, что ты зашла тогда в мой магазин. Я думаю, нас впереди ещё ждёт много приятных
— Да, я тоже так думаю. Спасибо вам.
— До встречи, Вероника, спасибо за прекрасный вечер.
— Вам спасибо. Это было очень полезно.
— Надеюсь, не пригодится. Счастливо.
— До свиданья.
Она смотрела на юную телепортистку, как на дозу обезболивающего, которую уже почти ввели, когда госпожа Виари взяла с чайного столика блюдце и протянула:
— На память.
— Спасибо.
«За что…»
Телепортистка взяла её за руку и погрузила в чёрный туман междумирья, где тяжёлые от влаги крылья несли её подальше от этого дома, в другой дом, на котором стоял щит, о котором она забыла.
Она пришла в себя в магазине госпожи Виари, за окном было темно, рядом стоял слуга и смотрел на часы. Понял, что она очнулась, передал ей все подобающие любезности и проводил до двери, где сидел на ступеньках мрачный как туча министр Шен, который обернулся на скрип двери и набрал воздуха, готовясь орать, но увидел её лицо и промолчал.
Слуга госпожи Виари многословно извинился перед министром за доставленные неудобства, обрисовал проблемы при телепортации, опять рассыпался в извинениях. Министр его заверил, что не держит зла, таким тоном, как будто это был последний Верин визит в этот магазин, но слуга усвоил только то, что был готов воспринять, и ушёл с тем, что хотел своей хозяйке принести.
Министр вызвал группу, незаметно и безболезненно телепортировал Веру в её личную палату лазарета, и сдал на руки Доку, пообещав зайти через час и отвести госпожу на ужин, прозрачно намекнув, что госпожа к этому моменту должна цвести и пахнуть. Док послал его к чёртовой бабушке на лысую гору, грызть пеньки прошлогодних осин, от чего Вера улыбнулась по-настоящему в первый раз за этот бесконечный вечер.
7.40.7 Ужин с Дайнис в "Чёрном коте"
Через час она действительно пришла в себя. Док растёр ей ноги какой-то вонючей бодягой, от которой сразу полегчало, потом напоил травами, которые готовил при ней и лично пробовал, так демонстративно, что Вера заподозрила, что здесь уже все знают о её пищевой паранойе. Она угостила его кексиками и сдобными сухариками, которые заказывала для госпожи Виари, но так и не предложила ей, потому что было не до того, Док пришёл в восторг и съел почти всё, что было.
Потом за ней пришли специальные мальчики, и проводили в большой зал "Чёрного Кота", где её ждала белокурая красотка Дайнис, окружённая кавалерами и прямо-таки загорающая в лучах их обожания. Увидев Веру, она попрощалась с мужчинами и повела её во второй зал, где они заняли один из столиков, защищённых от подглядывания и подслушивания, специальные официанты подали им закуски и пообещали принести горячее через пару минут, Дайнис сунула в рот первый кусочек и с предвкушением улыбнулась Вере:
— Рассказывай!
— Давай лучше ты, — вздохнула Вера, — я болтала непрерывно, последние… я не знаю, пять? Или семь часов, или больше.
— Чё рассказывала?
— Одно и то же, сто раз, у меня учёба, — она с убитым видом закатила глаза, Дайнис скорчила сочувственную рожицу, Вера попыталась улыбнуться: — Расскажи что-нибудь хорошее, про отдых, про озеро, например. Сто лет не была на озере.
Дайнис хитренько улыбнулась, осмотрелась и шепнула:
— Чем же ещё заниматься двум прекрасным дамам в ожидании супа, если не сплетнями о кавалерах?