Король решает не всё
Шрифт:
— По краю темные, а в центре карие, это называется центральная гетерохромия.
— Это хорошо или плохо? — поднял брови министр, Вера пожала плечами:
— Это просто особенность, как цвет волос, это часто встречается. — Она увидела, что он рассматривает её глаза, и качнула головой: — У меня нету, у меня равномерный серый цвет.
— А у меня? — с усмешкой поднял бровь он, она прищурилась, наклоняясь ближе, в его темных радужках цвет едва угадывался, она скомандовала:
— Посмотрите на лампу. — Он улыбнулся и запрокинул голову, Вера оперлась о стол и влезла коленями на кресло, рассматривая чуть ли не в упор. От яркого света его зрачки сузились, показав радужку во всей красе, красновато-коричневую, точно такую же, как у двойника. Он выровнялся, внезапно оказавшись очень близко, Вера замерла, глядя как его зрачки опять затапливают яркий цвет, делая глаза темными и…
Она резко опустила голову и отодвинулась, села нормально, вжавшись в спинку кресла, министр усмехнулся:
— Ну?
— Да, вы правы, у вас такие же, — тихо ответила Вера, — я просто не присматривалась.
— А у него мигом рассмотрели, — ядовито протянул министр.
— Да, — Вера подняла глаза и иронично развела руками, — мигом.
— Что вы ещё рассмотрели?
— У него двух шрамов на руках не хватает, — стала перечислять она, — ресницы целые, а двигается он вообще не так, да и ведет себя, — она фыркнула и махнула рукой, ехидно улыбнулась, — как будто наслушался сплетен в отделе.
— Вы живы только благодаря этим сплетням, — хмуро рыкнул министр, Вера подняла брови, он развел руками: — Да, нравится вам это или нет, но это так. Я говорил вам, что если я буду стоять за вашей спиной, никто не посмеет вас тронуть, это не хвастовство, это факт. Потому что весь мир знает, как я умею мстить, а зная это, даже мои враги умерят пыл. Если бы не эти сплетни, вам подсыпали бы что-нибудь менее безобидное, а скорее даже по-простому пристрелили, быстро и надежно.
— Почему не похитили?
— Потому что вас нельзя отсюда вывести без специального магического ключа, — чуть спокойнее ответил он, — защиту ставил Барт, она очень мощная.
— Обалденно, — с сарказмом выдохнула Вероника, — то есть, я не могу отсюда выйти даже в аптеку, а войти с ядом или оружием может кто угодно. Отлично. Я должна здесь сидеть взаперти, как в аквариуме, и ждать с моря погоды — соизволит ли кто-нибудь прийти проверить, жива ли я или уже загнулась?
Министр мрачно смотрел в стол, от него разбегались дрожащие волны раздражения и спрятанной за злостью вины.
— Я изначально был против вашего переселения в эту квартиру, — глухо сказал он, — и несколько раз требовал пересмотреть решение, но король меня не послушал. Ему не нравится, как он сказал, моя "монополия на общение с Призванной", он пожелал, чтобы о вашем местонахождении знали ещё несколько человек, кроме меня. Для контроля. Чтобы я не мог единолично влиять на ваше видение моего мира.
— Да? — наигранно удивилась Вера. — И тем не менее, вы именно это и делаете. Кстати, как там моя встреча с королем? Вы обещали.
Он нахмурился ещё сильнее, медленно вдохнул и сказал:
— Я помню. Но есть одна проблема. — Он нервно хрустел пальцами, глядя в стол, Вера изображала внимание и смиренное ожидание. — Видите ли, госпожа Вероника… мне не понравилось решение короля разместить вас в этой квартире, но ослушаться я не мог, он король. Поэтому я купил ещё одну квартиру в этом подъезде, этажом ниже, распорядился скопировать меблировку и поставить прослушку и все необходимые охранные заклинания… — Он замолчал, она задержала дыхание, уже догадываясь, но не желая верить. Министр нервно улыбнулся и поднял глаза, пожал плечами: — И поселил в этой квартире вашего двойника, которого заказал, когда вы болели белой лихорадкой. Эта женщина — агент, из моего отдела, она актриса, хорошо подготовленная и говорящая только то, что нужно. Она бывает на рынке, принимает гостей из министерства, ходит на примерки вашего платья… — министр чуть улыбнулся шокированной Веронике и пожал плечами, — и общается с королем.
— Охренеть, — по слогам выдохнула Вера, министр невесело усмехнулся:
— На неё было три покушения на рынке и однажды её пытался отравить министр Хаким. А сколько раз ей предлагали взятки за сотрудничество, просто не сосчитать уже, я озадачил спецотделы работой на многие месяцы, предоставив записи их бесед. И кстати, именно поэтому «моя неубедительная копия» ведет себя несколько вольно — когда я прихожу к вам, к вашей копии приходит мой двойник, они надиктовывают подслушивающим артефактам текст определенного содержания, — он иронично приподнял брови и усмехнулся, — без особого сюжета, но очень эмоционально.
— Зачем? — пораженно спросила Вера.
— Я обнаружил утечку информации о наших с вами беседах, давно, ещё на третьей квартире. Нашел, откуда течет, взял под плотное наблюдение, но оставил на месте. Предварительно сделав так, чтобы текло по этому каналу то, что я считаю нужным.
— Сопли в сахаре, которые он мне тут декламировал, ручки нацеловывая? — Вера уважительно качнула головой, улыбнулась на одну сторону: — Интересная у вас работа…
— А вы ему с готовностью отвечали, — ядовито улыбнулся министр, — хорошо провели время?
— Отлично, — рыкнула Вера.
«Дзынь.»
Министр посмотрел на черный шарик, потом на Веру.
— Так когда же вы его раскусили?
— Сразу же, — фыркнула она. Сложила руки на груди и удивленно глянула на часы, они молчали.
— Как? — любопытно прищурился министр, она пожала плечами. — Ну ответьте, мне интересно, что с ним не так. Его подготовка очень дорого стоила, внешность — вообще целое состояние, а вы так быстро определили, что он — копия. Я хочу знать, чтобы исправить ошибки в оставшихся копиях.
— Он не копия, он подделка, — тихо фыркнула Вера, нервно пожала плечами, — я не знаю. Он весь не такой. Он ещё дверь не открыл, я уже знала, что это не вы.
— Как? — пораженно выдохнул он, подаваясь вперед, развел руками, поднимая глаза к потолку: — Я не понимаю, как его можно отличить, моих двойников даже маги не распознают, а вы узнали. Как?!
— Почуяла! — раздраженно рыкнула Вера, — как собака, — высунула язык и изобразила частое собачье дыхание. Министр округлил глаза, прыснул и расхохотался, закрыл лицо руками, сгибаясь над столом. Вера сложила руки на груди, мрачно наблюдая за его весельем, он взял себя в руки, глубоко вдохнул и убрал ладони от лица. Выпрямился, посмотрел на Веру и опять заржал, закрыл лицо руками и глухо простонал сквозь смех: