Король Завидий
Шрифт:
— О, это совсем простая штука…
Учёный пустился в объяснения. Король слушал внимательно и скоро сказал:
— Достаточно, я понял. Охране видеть такое незачем. Не их ума дело.
Он помолчал, будто собираясь с силами, и в конце концов выговорил:
— Твоя идея гениальна.
Физик слегка поклонился, и Зариция прорвало.
— Да, гениальна, — закричал он, — но неужто ты рассчитывал увидеть её воплощённой? На что ты надеялся? На мою смерть? На государственный переворот?
— Все три предположения ошибочны, — сдержанно отвечал Тарконт. — На самом деле я надеялся… надеялся доказать, что моя идея осуществима. Я это доказал. — И он обвёл рукой испещрённые выкладками стены камеры.
— Кому доказал?
— Вопрос поставлен неверно. Речь идёт о научных доказательствах в виде точных расчётов.
— Ну, хорошо, — согласился Зариций, — подкрепил ты свою идею точными расчётами. А если теперь я прикажу, к примеру, тебя казнить?
— Казнь как дополнительное доказательство? — спросил узник без всякого страха, даже с некоторым интересом. — И что дальше?
— А дальше я пришлю сюда маляра…
— Смотрите, ваше величество, — предупредил Тарконт, — как бы маляр не оказался бывшим профессором физико-математических наук. В нашем государстве сейчас это вполне вероятно.
— Я выберу такого, — пообещал Зариций, — который не знает даже арифметики. Закрасит он твою идею вместе с расчётами, и ей конец!
— Законы природы, — возразил физик, — невозможно похоронить под слоем краски. Рано или поздно кто-то догадается использовать их таким же образом.
— Законы природы существуют с начала мира! И никто не додумался…
— Значит, человечество дозрело до нового открытия лишь на нынешнем витке познания. Но всё-таки дозрело.
— Человечество? Как бы не так! Один человек! Только твой гениальный ум…
— Найдётся конгениальный, — перебил Тарконт.
— Когда? Лет через сто?
— Возможно, — был ответ. — Не исключено также, что через пятьдесят лет. Или через год. Или через месяц. Кстати…
Учёный подошёл к королю вплотную, снизу вверх глянул ему в лицо и негромко спросил:
— Вы уверены, государь, что никто в целом мире не работает над чем-то подобным… в эту самую минуту?
Король отпрянул и, не ответив ни слова, метнулся вон.
Солдаты охраны изумились, когда его величество выбежал в коридор, рывком задвинул засов и на миг прислонился к двери, будто придерживая её. Потом, переведя дыхание, он шагнул к соседней камере.
На сей раз, входя, король рукой притенил глаза — и сразу встретился взглядом с обитателем помещения, стоящим у дальней стены.
Тот был вдвое моложе Тарконта, но за год их точно переделали на один образец. Грязная истрёпанная одежда висела на узнике мешком,
— Ага, пожаловал, — прогудел ровный голос.
— За дверью ждёт моя охрана, — торопливо проговорил Зариций.
— Вижу, — усмехнулся Шмель, — ты не забыл нашего нежного расставания. Ладно, не бойся. Ведь сейчас ты у меня в гостях. Потчевать тебя, правда, нечем, зато почитать тебе кое-что могу.
Король уже заметил, что на стенах камеры белеют строчки: где одна, где две, где целые столбцы; некоторые зачёркнуты до полной неразборчивости, другие обведены кружком…
— Тут большей частью пустяки — черновики, — объяснил поэт. — Потом просмотришь. Ты лучше сюда взгляни. Только что завершил…
Он указал на дальнюю стену, где было начертано одно-единственное стихотворение.
Зариций подошёл и прочёл. В стихотворении было двенадцать строк, и каждая разила наповал.
— Ты… ты сочинил это здесь? — ахнул он.
— А что было делать, если сочинялось именно здесь, — отвечал Шмель. — Грешен, стены исцарапал. Казённое имущество вволю попортил. Ну кто же виноват, что у меня оказалось столь острое перо!
И поэт подкинул на ладони маленькую белую косточку.
— Как же он промахнулся… — промолвил король.
— Кто?..
— Мой покойный приятель… Не суть важно. — Зариций махнул рукой. — Прочти-ка это вслух.
— Изволь…
Выслушав, король прошептал, обращаясь скорее к самому себе:
— Я запомнил всё…
Ненадолго он умолк, а потом вымолвил через силу:
— Это стихотворение гениально.
— Рад слышать, — хмыкнул поэт.
— Да, гениально, — закричал король, — но неужели ты рассчитывал, что оно увидит свет? На что ты надеялся? На мою смерть? На государственный переворот? На чудо?
— Неплохие варианты развития событий, — дерзко отвечал Шмель. — Но я надеялся совсем на другое. На то, что мне удастся найти верные слова. Похоже, что получилось.
— Ну, хорошо. Нашёл ты верные слова, перелил в них душу. А если я сейчас прикажу, скажем, тебя казнить?
— Казнь в знак признания! — воскликнул поэт почти весело. — А что потом?
— А потом я пришлю сюда маляра…
— Cмотри, — поостерёг короля поэт, — как бы маляр не оказался бывшим литературным критиком. Нынче у нас в государстве это ох как возможно!
— Я выберу такого, — посулил Зариций, — который не знает даже азбуки! Краска покроет все верные слова вместе с черновиками, и конец твоему бессмертному творению!
— Как не так! — засмеялся Шмель. — Чтобы покончить с ним, тебе придётся покончить с собой.