Король Завидий
Шрифт:
— Что?
— Навряд маляр сумеет закрасить краской твою память. Или купоросом вытравить из неё мои стихи. Ты их запомнил. Значит, они будут жить по крайней мере столько, сколько ты сам. А главное…
Поэт подошёл к монарху вплотную, глянул ему в глаза и негромко спросил:
— Ты уверен, государь, что никогда не прочтёшь эти строчки вслух? Во сне? Во хмелю? В предсмерном бреду?
Зариций отшатнулся, и не молвив не слова, бросился вон.
Сейчас охрана изумилась ещё сильнее: его величество выбежал, спотыкаясь, с трудом
Тут ему представилось, что обитатель — тот самый стратег-самородок — наверняка разработал за этот год какой-нибудь гениальный план военных укреплений. Три стены покрыты набросками этого плана, а на четвёртой начертан только что доработанный окончательный вариант, и автор, любуясь, стоит рядом.
Входя, Зариций заранее стиснул зубы.
Однако мутно-синяя краска стен оказалась нетронутой. Узник сидел на тюфяке, спиной к двери, и даже не заметил прихода короля. Не успел тот переступить порог, как услышал:
— Го-ол!
«Сей уж точно рехнулся!» — злорадно подумал король.
И сразу же увидел, что ошибся.
На полу камеры действительно шла игра в футбол — правда, не совсем обычный.
Во-первых, вместо спортивной формы один из игроков был одет в солдатские штаны и рубаху, а другой, его соперник — в серый мех.
Во-вторых, сей соперник являл собой средних размеров крысу.
И в-третьих, спортивный инвентарь тоже имел непривычный вид. Две пары маленьких хлебных шариков обозначали ворота, а третий, побольше, служил мячом; как раз в настоящий момент крыса покатила его передними лапками прямо к воротцам соперника. Пару раз человек отбил хлебный мячик лёгким щелчком, а затем то ли зазевался, то ли поддался. Вот крыса толкнула мячик носом…
— Го-ол! — снова воскликнул человек с такой гордостью, будто он не пропустил этот гол, а наоборот, забил. — Ничья! Один-один! Ну поди, поди сюда, хорошая моя, спинку тебе почешу… Сырком, сырком бы тебя побаловал, — приговаривал он, поглаживая зверька, — да сама понимаешь где ж его взять, коли паёк завсегда одинаковый…
Тут крыса вдруг тревожно пискнула и встала столбиком.
— Ты что? — спросил узник, и скосив глаза, увидел в двух шагах от себя королевские сапоги.
Подхватив крысу одной рукой, солдат неловко поднялся.
— Здравия желаю, ваше величество, — сказал он просто.
Но его величество онемел от изумления и только переводил взгляд с грызуна на человека.
Этот узник так же отощал, как двое других, однако выглядел поопрятнее. Рубаха на нём (солдатский мундир, аккуратно сложенный, лежал в изголовье тюфяка) оказалась довольно чистой. Никак, он стирал её водой, подаваемой для питья? Отросшие волосы солдата были заплетены в косицу и перевязаны ниткой, длинные усы подкручены, даже борода приглажена.
Крыса с виду ничем не отличалась от своих бесчисленных
Зариций, обретя дар речи, даже забыл пригрозить узнику своей охраной и произнёс лишь одно слово:
— Откуда?…
Однопят понял и охотно обьяснил:
— Она сама сюда пожаловала.
Он указал на стену. Да, там всё-таки имелась одна отметина — небольшая дыра над самым полом.
— Ход прогрызла, — продолжал солдат. — Зубы-то у ихнего брата что сталь. Ну, и я ей подмог, стенку подковырял со своей стороны…
— Косточкой? — догадался король.
— Так точно.
— Какого же он свалял дурака… — пробормотал король.
— Кто? — удивился Однопят.
— Мой покойный друг… Ладно, чёрт с ним. Как ты сумел выдрессировать эту тварь?
— Тварь-то добрая, — отвечал узник сухо. — И умная. Её так и звать — Умница…
— А она об этом знает?
— Умница, — со всей серьёзностью обратился Однопят к своей крысе, — ну-ка, приведи себя в порядок, ведь к нам пришли!
И та принялась усердно умывать мордочку.
— Видите, государь, она всё понимает!
Зариций, сам не зная почему, протянул руку к зверьку. Крыса обнюхала его тонкие пальцы.
В глазах у короля мелькнуло что-то такое, отчего солдату вдруг стало его ужасно жалко.
— Погладьте, погладьте её, ваше величество, — предложил он.
Но король опустил руку, и лицо его потемнело.
— Зачем ты её приручил? — спросил он с отчаянием и злостью. — Зачем обучил всяким фокусам? Рассчитывал выйти отсюда и кому-нибудь её показывать? На что ты надеялся? На государственный переворот? На мою смерть? На чудо?
— Бог с вами, ваше величество, — ответствовал узник. — Фокусам я её обучил, чтобы было повеселее. И ей, и мне. Потому как мы с ней друзья-приятели.
— Друзья-приятели? — переспросил Зариций. — А если я велю тебя…
Но страшное слово будто застряло у него в горле, и он выговорил иное:
— …велю тебя избавить от подобной дружбы? Чтоб эту твою приятельницу — за хвост и об стенку!
Ужаснулся служивый:
— Как можно, ваше величество? Она же человеку доверяет!
— Тем легче будет с ней разделаться, — улыбнулся король.
Солдат схватил Умницу за шкирку, сунул себе за пазуху, и бросил королю в лицо два слова, — нет, не ругательство и не проклятие. Он просто произнёс:
— Постыдитесь, государь!
И тогда…
И тогда по всему Дому Умников вдруг пронёсся пугающий гул — будто залопотало под ураганным ветром гигантское полотнище. Подземное здание задрожало…
Сперва удрал персонал, затем — королевская охрана.
А сам король, то ли ахнув, то ли застонав, ладонями закрыл лицо, и ослепительный белый огонь, от которого померк электрический свет, побежал по его рукам, по плечам, по всему телу. Зариций обратился в горящий столб.