Королева морей
Шрифт:
Во всяком случае, первая ночь прошла спокойно. Предварительно Асия выбрала два пистолета, кинжалы. Братья со смешком, в котором сквозило некоторое недовольство, но в то же время и покорность судьбе, наблюдали за приготовлениями женщины ко сну.
Девятнадцать человек составляли вольное братство, из них двое стариков, не принимавших участия в делах, но получавших долю с награбленного. Примерно раз в неделю кто-нибудь отправлялся в город или в деревню для наблюдений и поисков предполагаемой добычи. Потом все обговаривалось в жарких спорах, и приступали к делу. В двух фарсахах
Большинство братства составляли местные люди, сильно обиженные судьбой, бежавшие от злостных притеснений. Хватало и лентяев, просто не любящих работать, ищущих вольной жизни на дармовых кормах.
Несколько дней Асия знакомилась с людьми, местностью, природой, которая поражала ее своим богатством.
Харун очень часто попадался ей на глаза. Она посмеивалась про себя, понимая, чего добивается молодой человек. Но на этот раз в голове вертелась назойливая мысль: «Нельзя повторять ошибок с голландцами. Надо стать под защиту сильного. Харун мне кажется именно таким, да и собой хорош. Видна скромность, а влиянием он тут пользуется большим. Наверное, второй или третий в шайке».
Он нравился ей как человек. Но когда она думала о нем как о мужчине, сразу возникало чувство неприязни. На всех мужчин она смотрела как на лютых врагов, в любую минуту готовых унизить.
Однако Асия часто отвечала Харуну улыбкой и бодрым словом, явно отличая от остальных. Он радовался, просветлялся лицом, но события не торопил, и женщина была ему за это благодарна.
Асия удивлялась беспечности братии. Она говорила Харуну:
— Почему вы не охраняете лагерь? Не опасно ли?
— А кто сюда сунется? Кругом лес с топкими местами, да и страх перед нами велик. К тому же мы тут не одни.
— Как не одни? — не поняла Асия.
— В фарсахе от нас другая шайка, но чуть поменьше.
— Ладите?..
— Как сказать. Иногда ссоримся, но до драки пока дело не доходит.
— А добыча велика ли, Харун?
— На пропитание хватает, но богатство собрать трудно.
— Значит, мелко работаете? Надо подумать об увеличении доли каждого.
Асия усиленно упражнялась в стрельбе и фехтовании и этим сильно удивляла братию. Те привыкли больше полагаться на внезапность и число, а не на мастерство владения оружием.
— Вас еще не научила жизнь, — говорила Асия. — Но когда эти уроки начнутся, то будет поздно, — и уходила к дереву метать нож. Это было ее последним увлечением.
Уже на второй день отношение к ней резко переменилось. Почти перестали раздаваться сальные шуточки и издевки, мужчины больше молча поглядывали и прищелкивали языками.
Асия быстро осваивалась. Она видела, что дело поставлено безалаберно и никакой дисциплины в шайке нет. Люди слушались разве что широкобородого главаря, которого все называли Сальман, да еще двух-трех разбойников.
— Харун, долго вы уже тут орудуете? — спросила Асия на второй день.
— Я где-то с начала зимы, — ответил в раздумье Харун. — Но некоторые тут давно, годами.
— И вас не трогают? Я говорю про султана Адена.
— Случается, ханум. Но редко. Тогда люди разбегаются, а потом все начинается заново.
— Плохи ваши дела. Я смотрела вашу добычу. Мелочь.
— Хоть такая есть, и за то спасибо аллаху. Сбывать трудно. Вот тут и попадаются наши. А что делать?
— Надо думать, Харун. Так просто ничего не делается. Оружия у вас мало, и владеть им никто почти не умеет. Сам видел вчера, как я легко победила длиннобородого Заумара.
— Теперь его заклюют, — с веселостью в голосе заметил Харун. — Сбежит он от нас. Позора не стерпит.
— А на что такие годны? Пусть бежит.
Они помолчали, Харун украдкой поглядывал на Асию. Та тоже наблюдала за ним, но вида не показывала, потом спросила:
— А главарь ваш, Сальман, что за человек?
— Силен страшно, но боится больших дел, Асия. И уговорить его на такие очень трудно.
— В городе дела имели?
— В городе? Нет. Туда опасно ходить.
— А куда не опасно? — с неприязнью спросила Асия. — Где же тогда вы промышляете? Одиночек грабите, случайных проезжих?
— Так чаще всего, — ответил Харун, поняв неприязнь, промелькнувшую в вопросе Асии.
— Ну и зря! Стоит ли на мелочи надеяться? Рисковать, так по большому!
Харун смутился и замолчал, а Асии стало вдруг грустно и скучно. Она за весь день не вспомнила про свое недавнее рабство, как будто его никогда и не было. И теперь, когда эти воспоминания всплыли в ее воображении, они показались далекими и мифическими.
Шли дни, и жизнь Асии складывалась вполне прилично. Сальман оказался человеком серьезным и слова на ветер пускать не любил. Раз приняв решение, он старался не менять его. Асия в его глазах была членом шайки, и это решало все.
Люди помоложе часто пропадали в разведывательных походах, добывая нужные сведения. Сальман обдумывал их, иногда собирал совет человек пять. В него входил и Харун.
Уже через неделю состоялся набег. Асия не участвовала в нем, но добыча досталась и ей, вызвав лишь скептическую улыбку. Но она лишний раз убедилась, что дела в шайке ведутся честно. Это сильно возвысило Сальмана в ее глазах.
«Но это же тоска, — размышляла она. — Так можно сидеть тут годами и попасть под топор палача за несчастные шальвары, снятые с бедного земледельца. Надо что-то придумывать».
Она шаталась по лесу, который постепенно стал ей хорошо известен, любовалась птицами и цветами, обезьянки умиляли своими ужимками, но голова напряженно работала. Зрели планы, готовились набеги.
Асия чувствовала, что ее появление в стане разбойников перевернуло многое в их образе жизни, а главное в отношениях между членами шайки. Первые дни спокойствия прошли, и наступали другие, куда более опасные. Конфликты зрели скрыто, исподволь, и предупредить их было трудно.
«Больше выжидать нечего, — думала она. — Надо сходиться с Харуном. Он в числе первых в шайке, и с ним считаются многие. Да и парень совсем извелся, а решиться не может».