Королева-пугало
Шрифт:
— Устраивает лабораторию дальше по коридору, — он указал на южное крыло. — Я собираюсь помочь им, когда закончу здесь.
— Смотри, не забудь отдохнуть.
— Погоди, — его пальцы обхватили мое запястье, когда я собралась уходить. — Я бы хотел поговорить.
— Не сейчас, — сказала я. — Мне нужно увидеть Эррин. А у тебя есть работа здесь.
— Я тебя найду.
Я кивнула, и он отпустил меня, хотя я еще чувствовала тепло его кожи на моей, он смотрел мне вслед, пока я шла к коридору.
Эррин, действительно, устроила лабораторию, используя всякую стеклянную и каменную
— Начинаем, — сказала довольная Эррин, хлопнув в ладоши.
— Что ты будешь делать?
— Соберу все, что есть, отмерю нужное количество, приготовлю то, что нужно. И придется сварить свой спагирический тоник.
— Точно. Спагирический тоник. Куда мы без него?
Эррин взглянула на меня.
— Мне нужна для этого розовая вода. Но не косметическая. Мне нужна эссенция розы.
Я вскинула руки.
— Просто скажи, как помочь.
Она улыбнулась, мое незнание веселило ее. Она была в своей стихии.
— Пока все не вернутся, готовить зелье я не могу, — она прошла к толпе баночек на другом конце стола и подняла одну. Там был изогнутый корень, который зловеще напоминал человека. — Мандрагора у нас есть, слава Падубу. Добывать ее кошмарно. О, мне нужна кора тиса. Ты не знаешь, тут растет тис?
— Здесь его должно быть много. Опознавать деревья я не умею.
— Отравительница из тебя еще та, — улыбнулась Эррин.
— Я знаю, как выглядит тис, — сказал Стуан, испугав меня. Я забыла, что он здесь. — Из него получаются хорошие руки.
Мы с Эррин повернулись к нему.
— Вот видишь. Мне не нужно знать деревья, у меня есть Брина, — сказала я. — Я попрошу ее сходить. Она — дочь создателя луков. Она сама их теперь делает.
— Это она умеет, — сказал Стуан.
— Погодите, — перебила Эррин. — Она делает луки здесь?
Я поняла.
— О, боги, я — дура, — я тряхнула головой. — У Брины может быть тис здесь.
Эррин глубоко вдохнула.
— Тогда все. Тогда у нас будет все.
Я оставила Эррин со Стуаном, он уже меньше вздрагивал от ее движений. Бедняга Стуан, ему словно было суждено охранять то одну опасную девушку, то другую. Я пошла по коридорам, чувствуя волнение. Во дворе тренировалась новая группа людей, я кивнула им, проходя. В воздухе ощущался запах пекущегося хлеба — дрожжей, розмарина и тепла, которое всегда источал хлеб. Я заглянула на кухню и увидела, что Эма работает там с Треем, замешивая тесто. Я взяла в кладовой яблоко, еще хрустящее, кислое, когда я откусила его, пройдя в сад, и идеальное.
Я села в саду на землю, шерсть платья защищала от холода. Я попыталась представить, как тут будет весной. А потом задумалась, увижу ли это, увижу ли весну. Последние несколько дней пронеслись вихрем после месяцев медленного планирования и острожных действий. Близилось время сбора урожая.
Я не удивилась услышав, как кто-то вошел в сад. Я сразу поняла, что это Мерек.
— Помешал?
— Нет.
Он сел со мной, осторожно опустился, вытянул раненую ногу. Я доела яблоко, выкопала ямку в земле и оставила огрызок там. Я чувствовала на себе его взгляд, этот вес был знакомым, как от любимого плаща, снятого летом, но одетого для зимнего праздника. Теплый. Безопасный.
— Что происходит с нами? — спросил он.
— Не знаю, — тут же ответила я. Я ожидала этот вопрос. Я знала, что рано или поздно он решит поговорить.
— Но что-то не так. Это ведь… не только у меня, да?
— Нет, — признала я. — Не только у тебя.
— Я переживал… После прошлого раза я… Я плохо умею читать тебя, — он пожал плечами. — Я уже не доверяю в этом себе. Я был тут всего несколько дней, столько всего произошло, и только потому, что для меня ничего не изменилось… — он замолчал. — Не знаю, что я пытаюсь сказать. Я все неправильно понял в последний раз.
— Не ты один.
— Это другое. Знаю, ты говорила, что твои чувства к… нему никак со случившимся не связаны, но…
— Это не твое дело, — тихо сказала я.
— Знаю. В этот раз я хотя бы это понимаю. Я не хочу, чтобы случилось то, чего ты не хочешь.
— Я не знаю, чего я хочу, — я была с ним честной. Должна была. — Я не понимаю, что во мне изменилось, что это значит. И хочу ли я, чтобы это что-нибудь означало. Да, что-то изменилось, — я посмотрела в его темные глаза. — Но я не могу сейчас думать об этом. Я должна думать о войне, об Ауреке и победе над ним.
— Конечно, — он улыбнулся по-настоящему, обхватил мою ладонь и поднес к губам. — Спасибо.
— За что?
— За правду. А теперь я отдохну, о чем меня и просили многие. Увидимся позже.
Я проводила его взглядом, глубоко дыша. А потом я повернулась к пустому саду и погрузила пальцы в землю.
* * *
Каждое утро я просыпалась с надеждой, что сегодня вернутся Ниа и Кирин, Хоуп и Ульрин. Сначала желание было глупым, ведь прошло мало времени для их путешествий, для сбора того, за чем они отправились, и для возвращения. Но мне ничто не мешало быть глупой раньше, так что каждый раз, когда я слышала быстрые шаги, я невольно думала, что кто-то спешит сказать мне, что они дома.
Я удвоила не только группу у пещер, но и разослала людей по Лормере во все лагеря, чтобы усилить их. Серж и Талли прислали весть, что мужчины приходили и уходили каждые три дня, но они не знали, почему, и они не думали, что детям вредили. Я сказала им следить, докладывать о странном, даже о мелочах. Я не знала, что происходит, и это меня беспокоило. Я знала, что что-то упускаю.
Эррин и Мерек готовили все для Опус Мортема, как могли, Стуан следил за Эррин, но уже не так ожесточенно. Когда Мерек убрал путы с ее рук, чтобы она могла работать без помех, он лишь вскинул брови. Мы уже перестали бояться, что ею могут управлять.