Королевская канарейка
Шрифт:
Всхлипнула. Вытащила цветок из гривы, отнесла на столик. Постояла над ним, вздыхая, как Репка надо мной сегодня, когда я не догадалась принести ничего вкусненького. Вспомнила, какие у неё прикольные чудесные усики на морде, и, когда она дышит в ухо, становится щёкотно — и легче на душе. Что ж, черёмухи я больше не увижу. Но на чудеса и ужасы под небом Средиземья насмотрюсь вдоволь. С тем и заснула.
Всё-таки хорошо иметь устойчивую психику, доставшуюся в наследство от крестьянских предков)
Пиршественный зал удивлял
Как дорогие гости, были мы посажены в верхней части стола: я рядом с королём, эльфы ровно напротив. Вокруг самые уважаемые гномы, а молодёжь чем моложе, тем ниже по столу, и гномы, и гномихи вперемешку. Ближе к эльфам поставили молоко, сыр, творог; свинина убрана подальше. А вот мне поднесли сосисок, улиток и прочих хороших вещей. Обеспокоенно посмотрела на эльфов — не шокирует ли их моё мясоедство, но они, кажется, не обращали внимания, беседуя с Гимли. То, что он во время беседы вгрызался в свиной окорок, в такт речи намахивая им, тоже их не беспокоило. На вид, по крайней мере. Вежливые, да.
Забавная у гномов манера есть. Всё руками, с разговорами и смехом. Гимли собственноручно налил всем за столом настоечки. Семидесятитрёхградусной. Я понюхала — запах специфический. Осторожно отставила, и никто этого не заметил. Ганконер тоже не пил, отговорившись нездоровьем. А вот Леголаса Трандуиловича потчевали с остервенением: оно понятно, давний спор, помню-помню. Пили за здоровье всей гномской родни, потом эльфийской, и за здоровье всех эльфийских владык поочерёдно. Принц, не отказываясь, с насмешливой миной вливал в себя кубок за кубком, совершенно не пьянея, и только глаза синели. Гимли поскрипывал зубами: видно, таки надеялся на настоечку свою, и придумывал всё новые тосты. Выпили за здоровье Ганконера и даже за мою храбрость во время поездки на козлах. Ничего. На вид, по крайней мере.
Остальные, похоже, не рисковали с настойкой, в основном пили что-то пенящееся: пиво или брагу, но и это действовало. Всё громче становились взрывы смеха; в нижней части стола молодёжь кидалась друг в друга чем-то мелким и бурно реагировала на удачные попадания.
— Что они делают? — близоруко всмотревшись, так и не поняла, и спросила у сидящего рядом гнома.
— Это старинные горские гадания: яблочное семечко выщёлкивается наугад, и в кого попадёт — тот сужэный, — пояснил Гимли.
Ой, как интересно. Этнографические подробности я люблю. Как раз догрызла яблоко до серединки и начала задумчиво вертеть яблочное семечко в пальцах, с мыслью, как же его выщёлкивают — и случайно
Такого позора я не помню за всю свою жизнь. Обмерла, закрыв глаза и исступлённо желая провалиться куда угодно — семечко попало в лоб лихолесскому принцу. И прилипло. Ничего не видя, услышала через пару секунд внезапной тишины густой бас чрезвычайно довольного Гимли:
— Блодьювидд, эльфы — они же непонятливые. Не расшвыривайся семечками, кидай сразу всё яблоко! — и стол грохнул.
Боже. У меня крестьянские предки, устойчивая психика, я смогу это пережить. И не буду заползать под стол. С усилием открыла глаза, боясь встретить гневный взор принца — но ничего, он смеялся и смущённым и злящимся не выглядел. Всё-таки, видно, обтесался, таскаясь с дипмиссиями по Средиземью — если и был шокирован, то не показал этого. А вот Ганконер вполне уксусный вид имеет.
Как я его понимаю! Опустив глаза, увидела кубок с нетронутой настоечкой и сделала глоток для укрепления нервов. Ух! Как эльф это пьёт? Глаза же на лоб от одного глотка лезут! Дыхание кончается! Но от того же глотка мир через минуту потеплел и подобрел ко мне, и случившееся позорище стало казаться скорее смешным, чем ужасным. Сильная вещь, да. Но глотка, пожалуй, достаточно; напиться будет ещё большим позором. Хотя искусительно. Тяпнешь махом весь кубок, упадёшь под стол, и ничего, даст бог, не вспомнишь утром. Вздохнув, отвергла мысль, как неприемлемую.
Господь смилостивился: Гимли не стал дальше шутить на эту тему, а громовым голосом сообщил, что сейчас будут танцы, и гномы радостно полезли в центр зала, как будто уже заждались объявления. Грянул оркестрик: барабаны и флейты, и ещё какие-то дудки.
Очень впечатляют боевые танцы гномов. От притопываний стены трясутся, а слаженность и увлечённость исполнения внушают трепет. После них настала очередь чего-то очень напоминающего лезгинку, причём сначала танцевали только гномы, а потом стали приглашать гномок: гном гоголем выходил перед выбранной девушкой, и она, картинно посмущавшись, пока он выделывал фигуры, соглашалась и выходила из-за стола. После чего плыла павой, опустив глаза, старательно не глядя на танцора, а он отплясывал вокруг, вытворяя иногда совершенно головоломные коленца. Весь зал дружно хлопал в такт, подбадривая танцоров криками.
Танцевали гномы парами, изображая бой на топорах и мечах, и я удивилась, когда пошёл в центр зала Гимли и утащил с собой Леголаса, а потом удивилась до невозможности: такое ощущение, что, начав танцевать, эльф не напрягся, а расслабился. Как будто быть спокойным себя заставлял и наконец смог перейти в естественное состояние; совершенно никакого напряжения не чувствуется; он этим танцем живёт, и счастливо, и тяготение земное — не для него. Скажу я вам, что профессиональный балет в подмётки не годится пляшущему эльфу. Я смотрела, забыв подобрать челюсть — невозможно! Невозможно, чтобы такая лёгкость в движениях существовала!