Королевская канарейка
Шрифт:
— Ганконер болен.
— Я знаю. Он не умрёт, — лицо пустое, молча возится с тетивой.
— Репка хромает. Я просить за неё. Лечить Репку?
Молча встал и жестом предложил следовать с ним. Ура! Он хотя бы посмотрит. Всё-таки, как они быстро двигаются! Вроде бы идёт не спеша, но приходится рысить за ним, как мультяшному Пятачку. Впрочем, эльф почувствовал это и сбавил шаг, подстроившись под меня. На выходе из пещер опять завывало и сыпало снегом, как из худого мешка: разыгрывалась метель, и я в очередной раз порадовалась, что не в чистом поле обретаюсь, и нежнейше вспомнила перины и пуховые одеяла, в которые скоро закутаюсь.
В
Придя в очень хорошее настроение, Репка неожиданно заподскакивала и пробежалась туда-сюда, эдак игриво разбрасываясь копытами. Я еле отскочить успела. Надеюсь, она это от избытка чувств. Мне очень нравилось, что никогда у неё не было амбиции гарцевать, как это делали жеребцы моих спутников.
Сама не заметила, как оказалась по ту сторону кованой загородки. Стоя рядом с эльфом, с нежданной радостью смотрела, как лошадь бегает и веселится, а потом успокаивается немного и подходит к нам. Тоже повеселевший Леголас чесал притихшую уже лошадь за ушком: всё понимает божья тварь, и Репка очень хорошо понимала, кто ей помог, и была благодарна. Сочтя себя не такой благодарной, но всё же и не совсем бездушной, я, собравшись с мыслями, изронила, уже привычно корёжась от неловкой своей речи:
— Моя радоваться. Не знать, как благодарить, — и огорчённо умолкла, не имея возможности выразить свои чувства.
Леголас посмотрел неожиданно сияющими глазами и посветлел лицом:
— Ох, Блодьювидд, в степях есть народ, известный своей свирепостью и жестокими нравами, и они чем-то напоминают тебя в своём простодушии) Вспомнил, что есть у них интересная традиция: им ничего нельзя продать и ничего нельзя у них купить. Но можно подарить и получить подарок в ответ. Я помог просто так, безо всякой корысти. Но если ты захочешь подарить мне что-то в ответ, я почувствую себя счастливым.
Удивившись, чем мог прельститься принц — у меня же нет ничего в этом мире, я покивала головой в знак согласия и с любопытством уставилась на него: что же ему понравилось? Это напоминало анекдот, в котором хозяин дома не выгонял ночных воров, а лежал тихо в надежде, что те нароют что-нибудь ценное, про что он и сам не знает.
— Поцелуй меня, не отпрыгивая и не роняя табуретки, — в глазах принца плясали черти.
…!!!!!! Всё помнит! Прислонилась к решётке — колени мои вдруг стали, как отражение в зыбкой воде — забилось сердце, и в горле пересохло. Сама удивилась
— Ну вот, опять! Не бойся, я не орк и не человек. Понимаю, что ты запугана, но я не сделаю ничего, чего ты не захочешь, и остановлюсь в любой момент. Позволь прикоснуться к твоему пламени. Не огорчай меня, делая вид, что ничего не случилось между нами. Я прошу только о поцелуе! — и спросил с печалью, — или совсем не нравлюсь? Нравится другой?
Я молча помотала головой, не зная, что сказать, и находясь в смятении, но потихоньку отходя от потрясения и с приятностью задумываясь о повторении вчерашнего опыта. Вчера это было неожиданно, но сегодня-то я распробую! О возможности шокировать принца своей человечностью решила не думать — вольно ж ему домогаться до человеческой женщины, тут я снимаю с себя ответственность. Освоившись в изменившемся мире, подняла глаза на эльфа:
— Да.
Думала, что он поцелует меня тут и поискала задом решётку, чтобы прижаться к ней и не упасть, но Леголас не спешил:
— Пойдём ко мне? Не хочу, чтобы помешали.
Молча покивала и почувствовала, как пол уходит из-под ног. Пока он нёс меня — быстро, чувствовалось, что терпелка у принца на исходе, с некоторой неловкостью обнимала его за шею и пыталась бороться с наступающим опьянением. Пока оно не наступило, попросила:
— Только поцелуи, не раздеваться? — и несколько отрезвела, смутившись своей грубой прямолинейностью. Подозреваю, что если дам ему пойти до конца, то могу влюбиться, а это больно и страшно, хотелось бы избежать лишней душевной боли. Но от игры с эльфийским принцем в поцелуи отказаться не могла, очень хотелось.
— Хорошо. Я понял тебя, Блодьювидд, — голос принца звучал глухо, и я слышала, как тяжело бьётся его сердце.
Смотрела, как эльф запирает руной дверь, и поняла, что руки у него трясутся. Заперев, повернулся ко мне и подступил ближе, я по инерции отодвинулась.
— Не надо, не убегай, — эльф, слегка прижав меня к стене, взял за руки, — какие у тебя тоненькие, шелковистые запястья, — и, держа за них, начал медленно, не спеша, притираться всем телом, и я почувствовала жар его плоской сильной груди, сминающей мою — мягкую и пышную, твёрдость мышц на ногах и болезненно впившийся в моё бедро стоячий член.
— Не надо, не надо дёргаться, я ничего не сделаю плохого, не бойся, тебе будет сладко, — голова шла кругом от его бархатистого голоса, и я радовалась, что договорилась об ограничениях «на берегу». Потому что сейчас я потеряю способность хоть что-то соображать.
— Только поцелуи, — прошептала, и мой голос куда-то пропал, дальше я слышала его только как мяуканье, стоны и всхлипы; слов больше не было.
Осторожно, как лепестки цветка, свёл мои запястья за спиной, придерживая одной рукой, а другой взял за подбородок и медленно, всматриваясь в лицо, поднял его к своему. Я впервые видела его так близко, глаза в глаза, и сейчас зрачки у него были во всю радужку. Сдерживая рвущийся из горла хриплый стон, сказал:
— Я так мечтал об этом, — и накрыл мои губы своими, медленно лаская их, не торопясь открывать, и эта медленность резко контрастировала с его рваным дыханием и мучительными стонами. Когда он раскрыл их, стало очевидно, с чем он их ассоциирует сейчас, и что представляет. Мда, до этого момента поцелуи я ощущала, как что-то гораздо более детское, пионерское и невинное. Когда он вошёл языком, вскрикнув, это настолько ощущалось, как проникновение… в другое место, что я беспомощно и протестующе замычала. На секунду оторвавшись от губ, принц, лаская и покусывая ушко, прошептал: