Королевская канарейка
Шрифт:
Живя в крепости Рамалоки, я успела слегка поднатаскаться в географии и удивилась — если бы мы переправились через Андуин, то могли бы ехать по эльфийским владениям, в которых правил Келеборн, насколько я помнила, разве это было бы не безопаснее, чем путешествовать вдоль Туманных гор? На этот вопрос Трандуил холодно отвечал, что он равно способен в случае конфликта жечь и эльфов, и орков, но я легче переношу второе. К тому же Келеборн правит только в южной части Эрин Ласгалена, в центре же обитают потомки Беорна, оборотни-медведи — и, хотя они поклоняются ему, Трандуилу,
Вспомнила чудовищных дубоподобных мужиков, действительно кланявшихся королю в тот день, когда он принимал толпы лесных обитателей. Беорнинги правда больше напоминали медведей, чем людей, и шубы их страшенные меховые — я вот не поняла даже тогда, шерсть это или всё-таки одежда.
Все пили не торопясь, я же, обжигаясь и сёрбая, выхлебала сразу и устыдилась только после того, как король забрал мою чашку и отдал мне свою, почти полную:
— Ешь, valie, я не голоден сейчас, — посмотрел с почти болезненной нежностью и пресёк возражения: — Стряпня шаманская мне вовсе не нравится, а счастлив я и так. Попробовав же, я точно понял, что хвост у тебя не вырастет, — и со злой улыбочкой кивнул по-прежнему очень спокойному Глоренлину.
А… Доверяй, но проверяй? Ну да, если учесть опыт с Рутриром…
— Да, valie, если обладаешь величайшим сокровищем Арды, верить никому нельзя.
Понятно. И до того никому не верил, а уж после случая с Рутриром и на воду дует. Ну и хорошо, ну и славно.
Глаза начали слипаться. Сидела, задрёмывая, эльфы тихонько говорили о завтрашнем пути, иногда к костру подходили разведчики — шла размеренная такая жизнь походного лагеря. Леголас, весь вечер молчавший с отсутствующим видом и ухаживающий за луком, вдруг перехватил его в боевую позицию, и, даже не привстав, выпустил стрелу куда-то во тьму.
Тьма заревела вдалеке.
Подозреваю, что это ревущее тут же превратилось в подушечку для иголок — на стрелы эльфы не поскупились, я слышала шорох рассекаемого ими воздуха, но Трандуил ещё и молнию грохнул — она на мгновение осветила окружающее синевой, впрочем, ничего не высветив.
Взбодрилась, перехотев спать, и удивилась, когда Трандуил мирно подставил кружку уже под травник, и, пока Глоренлин разливал, спокойно пояснил:
— Беорнинг. Молодой, да? И подкрался-то как близко! Молодец, Трандуилион!
Леголас поклонился:
— Весь вечер чувствовал… что-то. Слежку, интерес… неспокойно было. Рад, что это всего лишь оборотень оказался.
— Больше ничего не чувствуешь?
— Нет, ада. Он ушёл.
Трандуил вздохнул:
— Пуганули дурака, больше, думаю, не подойдёт… они любопытные, когда молоденькие, старый бы не на своей территории не стал подходить к эльфийской ночёвке. Хорошо, что сдержал руку и не убил.
Не выдержала:
— А стрелы?
— Что Беорнингу стрелы, valie! Мелочь… а сжечь мог бы.
Через два дня путешествия по гористым пустошам (болото подпирало горы, и, пока оно не замёрзло, путешествовать по нему было сложно) мы спустились на
Пересекли и поехали дальше по бездорожью, продвигаясь вдоль гор. Да, Трандуил встречаться ни с кем не желал.
Тем удивительнее было, что посланный вперёд разъезд вернулся в компании старика и пони. Старик был таких размеров, что пони рядом казался собакой. Я сначала удивилась, зачем деду маленькая лошадь, на которой тот не может поехать, но потом поняла, что для перевозки груза — корзины, навьюченные по бокам пони скрипели от тяжести.
Трандуил выехал вперёд. Спешиваться не торопился, и я из-за его спины видела только кусочек корзины, из которой торчал здоровенный рыбий хвост. Кажется, копчёный. Принюхалась в мокром воздухе — да. Вздохнула. Эльфы рыбу не ловили и едой совершенно не ощущали. Варево Глоренлина поднадоело за эти дни, и на хвост я смотрела с вожделением. Но потом и его видеть перестала — аранен оттёр меня поглубже, сам подъехав к отцу и встав за его плечом.
Оглянулась — эльфы почти неуловимо, быстро перегруппировывались, и я уже была в самом центре, рядом с Глоренлином.
Они опасаются старца? Он, конечно, огромный, но не похоже, чтобы воином был… горбился и пришаркивал вполне ощутимо…
Шепнула Глоренлину:
— Мы что, опасаемся дедушки?
Тот как-то бледно усмехнулся:
— Это Беорнинг, глава всего рода.
Внезапно обуял интерес зоологического толка:
— А если они медведи наполовину, то почему в спячку не ложатся? Или рано ещё?
Обычно бескровное лицо Глоренлина неожиданно пошло красными пятнами, и весь он как-то надулся. Удивилась, поняв, что от сдерживаемого смеха. В голосе же его не было ни смешинки, когда он сдержанно произнёс:
— Не шепчи, прекрасная, он всё равно слышит, что ты говоришь.
122. Яблочки
Установилось молчание, только пофыркивали и били копытами лошади эльфов. Пони, хоть и маленький, был громче всех: вздыхал тяжко и боками поводил, отчего корзины скрипели.
— О великий король, приветствую тебя, — я не видела, но слышала, как старец поклонился. Потому что вздыхал и скрипел он не хуже своего пони.
Великий король склонил голову, показывая, что слушает. У меня эти хрипы вызывали дикое желание соскочить с оленя и, взяв старика под руки, заставить присесть, а не стоять и кланяться. Трандуил, похоже, ничего подобного не испытывал.
Старик, меж тем, с синдарина перешёл на вестрон, всеобщий. Видно, на синдарине мог только поздороваться, а вестрон знал получше. Я его знала похуже и из речей поняла, что дедушка (звали его Бёдвард Беорнинг, и он действительно был главой всего рода) догонял нас два дня и две ночи, торопился. А причина спешки была в том, что несколько ночей назад внук его, Бьярки Беорнинг, молодой и потому глупый, немного наследил на стоянке эльфов. И дед хотел, во-первых, поблагодарить Трандуила за то, что медвежонка не убили, и благодарность его приняла форму вещественную — он указывал на корзины, а во-вторых, узнать, не держит ли зла Король-Олень.