Королевская канарейка
Шрифт:
Запоминающийся вышел ужин.
123. Лосось
Дыша духами и туманами…
А. Блок
Пока я ела — это было неплохо. Но дальше лосось начал доставлять неудобства. Руки об траву не вытирались, и пришлось сходить к реке и помыть их песочком. И волосы — короткие стали, а всё равно умудрилась потрогать их рыбными руками. Мыться же с головой мне показалось
Трандуил так и стоял у костра, к реке со мной ходил аранен, и был он напряжён и холодноват — как почти всё время в последние дни, но теперь я понимала, в чём дело. Лук держал в руках, с наложенной стрелой, и молчал отстранённо. Его напряжённость пугала, и я потихоньку проникалась: тёмные валы речной воды, тёмное небо, неприютно задувающий в верхушках елей ветер и эльф, молчаливый, каменно неподвижный, с сумрачной синевой мерцающими в темноте глазами. Свет исходил только от меня — искры радости заставляли светиться, хоть самой радости почти уж и не было. А видимый эффект остался. Боже мой, свечусь, как гнилой пень, пахну рыбой… вот король в походе умерен: лембас и кипяточек.
Придя на полянку, виновато скосилась на него, сияющего всегдашним самодовольством и великолепием, и обошла, встала подальше, с подветренной стороны. Украдкой понюхала руки: они вроде бы не пахли. Не успела облегчённо вздохнуть, как томный запашок копчёной рыбы накатил волной. Интересно, насколько это зловонно для эльфов?
— Долго сидеть не будем, не хочу, чтобы костёр привлекал ненужное внимание. Блодьювидд, ложись, тебе нужно высыпаться, — последнее было сказано с интонацией добрейшей из бабушек и очень диссонировало с образом высокомерного владыки.
Покивала, думая, что да, надо уже закатиться в палатку и собралась по дуге снова обойти высокородных (проклятый лосось, надо будет его выкинуть и больше ни-ни!), но тут заговорил Глоренлин. Ему, похоже, интересно было кашеварить, а кашу сегодня делать не пришлось, и все силы были отданы лесному чаю: туда сыпалось всякое — ягоды, листики, какие-то тёмные сухие кусочки; и сейчас он туда чего-то плеснул из тёмного пузырька.
— Выпей на ночь, как раз дошло, — и, не спрашивая, налил и поднёс, преградив путь.
Всё думая о последствиях нечестивого употребления лосося, к питью я не принюхивалась, и тяпнула махом, чтобы Глоренлин долго рядом не стоял — и тут же забыла обо всём. Пыталась не допить, но он как-то очень ловко придержал чашку за донце, и влил всё, что там было. Опытный целитель, что уж.
Постояла, не дыша — а когда удалось вдохнуть-выдохнуть, воздух был огнём и перцем. Глаза слезились, сказать ничего не могла. Глоренлин, наоборот, был сама любезность и говорливость, и сообщил, что он гномского пойла «Извержение Ородруина» в питьё добавил. Буквально капельку. Но, поскольку в неразбавленном виде там все девяносто градусов, вышло немножко
«Извержение Ородруина» и мысль, что завтра я стану разить рыбным перегаром, разом сделало меня из озябшей женщины женщиной очень горячей. Во всех смыслах.
— Мы договорились… — почти без голоса от возмущения, — что больше никакого наркоза!
— Договаривались только насчёт магии, а тут чистый натуральный продукт! В «Извержение» интересные лекарственные средства добавляют, «слёзы гор» и слизь улиток подземных, великолепно для обеззараживания и заживления ран… а тут ты, и я подумал…
— Да, мысль хорошая, — благостный голос короля заставил призадуматься, стоит ли скандалить.
Рассудив, что лучше сдержаться, таки прошла в палатку — и на входе была поймана за пояс штанов.
— Не надо так пыхтеть, — король уже задирал тунику и прикладывал тёплую ладонь к нижней части спины, — крестец немного болит, да?
Снова покивала и старалась не дышать в его сторону, пока шло лечение. Он выпустил так же неожиданно, как ухватил. Уже залезая, обернулась — против света не понять было, но показалось, что его ноздри насмешливо трепещут. Ожидала мерзкой шуточки, но король смолчал и только послал воздушный поцелуй:
— Спокойной ночи. Усыплять не стану, «Извержение Ородруина» справится.
И они всё-таки захохотали, как гиены, а мне совершенно нечем было крыть — заползла, повертелась на полу, уминая лапник, подложенный под него для мягкости, и укуталась в одеяло, ожидая сна — «Извержение Ородруина» и правда притягивало к земле и делало тело ватным.
Кто-то заботливо с той стороны прикрыл полог палатки, и зыбкий свет костра, видный в щель снизу, тут же пропал — видно, сразу и потушили. Чтобы не привлекать внимания.
Лежала, вытянувшись, и уютно было так, что хотелось немного продлить момент засыпания. Болтаясь на грани сна и яви, услышала тихий разговор: видно, эльфы спать не пошли, в темноте сидели. Ещё немного удивилась, что владыка умеет так по-змеиному шипеть:
— Не сходи с ума, шаман… Этот мост, там только мышиного оркестра с музыкой не хватало! Поберегись, иначе умрёшь раньше, чем сможешь стать достойным противником! Я понимаю, пламя согнёт кого угодно, но уж ты-то всегда был стоек!
Похоже, Глоренлин, слушая, думал о своём и молчал, только чётки потрескивали. Потом всё-таки рассеянно сказал:
— Да, её сила чудовищна… и ведь ни о чём не жалеешь…
— Это да… — владыка невесело усмехнулся.
Установилось молчание, потом приглушённый голос аранена (вернулся, я всё думала, где его по темноте носит) произнёс:
— Он идёт за нами. В зверином обличье. Путает следы, сторожится — но я чувствую его.
Трандуил сквозь зубы выругался на квенья, Глоренлин смолчал.