Королевская канарейка
Шрифт:
В какой-то момент мне показалось, что немощь старца наиграна — уж очень пространно и выразительно он рассуждал о родственных чувствах и о невинном любопытстве юного Беорнинга, который просто хотел посмотреть на Цветочную Королеву. Если бы Бёдвард знал, он бы настрого запретил, зная, как это опасно и как напряжена охрана, сопровождающая…
В этом месте Трандуил перебил вкрадчивым:
— И что, посмотрел?
— Я не спрашивал о том, великий король, но внук, когда я уходил, лежал в горячке…
— В горячке? Отчего же? Стрелы не были отравлены,
До того весьма бодро говоривший Беорнинг вдруг горестно закряхтел, что он больше медведь, чем человек, и не всегда может правильно объясниться. И вообще слова ему сложны. И он предпочитает выразить свои добрые намерения с помощью доброй еды. Примет ли Король-Олень извинения в таком виде?
Король принимал и даже выразил желание помочь несчастному медвежонку. И, раз у уважаемого Беорнинга проблемы с вестроном, то он, Трандуил, будет выражаться как можно проще, без экивоков. Может, у медвежонка Бьярки наконечник стрелы в заднице застрял? Владыка добр и не желает зла народу оборотней (церемонный поклон, прочувствованная пауза), он пришлёт одного из своих шаманов. Тот вытащит стрелу и вылечит совершенно случайно пострадавшего Бьярки. И пусть мир и взаимопонимание…
Нет-нет! Бёдварду очень неудобно прерывать владыку и отказываться от помощи, но Бьярки уже наверняка здоров, не стоит трудить наверняка имеющего другие занятия шамана, пусть лучше в охране Цветочной Королевы будет. Ей наверняка понравится мёд из белого клевера, масло из молока коз, которые тоже белый клевер едят и вот особенно лосось холодного копчения. Бёдвард сам его поймал и сам закоптил. Дар от чистого сердца.
У меня слюни потекли. Пока представляла себе, как я бутербродик с лососиной сооружу этим вечером, разговор свернул в непонятные дебри.
Трандуил почему-то очень неприятным свистящим голосом выспрашивал, видел ли сам Бёдвард Королеву, то есть меня. Тот признался, что видел — в день, когда Король-Олень стал её избранным и праздновал. Имел честь поздравить владыку, но Королеву почти не разглядел, далеко было-то, а медведи — они ведь подслеповаты, а он уж и немолод…
Мне разговор казался диким. А Трандуила, по-моему, злил, но он его продолжал:
— Что же, уважаемый, посмотрите поближе, — он вроде бы ничего не приказал, но эльфы раздались в стороны моментально, и мы с медведом, то есть с уважаемым Бёдвардом Беорнингом, уставились друг на друга.
Я смотрела с сочувствием — вот, подслеповат бедолага (это я понимала, сама близорука), и кряхтит от старости (мой зад на олене тоже периодически покряхтывал, что ему всё это надоело), и такого славного лосося подарил… а владыка всё-таки может взъесться на кого угодно ну совершенно ни за что.
Медвед тоже смотрел из-под не по возрасту чёрных кустистых бровей, непонятно взблескивая тёмными глазами.
— Ну, что вы видите, уважаемый Беорнинг? — голос Трандуила был не очень-то ласков.
Что тут можно видеть? И зачем? Недоуменно покосилась на короля.
Беорнинг помолчал. Наконец, тяжело отозвался — слова его падали камнями:
— Это человеческая женщина. Очень красивая и очень печальная.
Трандуил, которого я видела со спины, даже спиной потеплел в ответ на это сомнительное заявление и моментально (но при этом милостиво!) с медведом распрощался.
Я обеспокоенно смотрела, не забудут ли взять корзину, из которой торчал лососёвый хвост — нет, взяли и на заводную лошадку навьючили.
Пони загарцевал. Да и Беорнинг распрямился так, как будто с него эти корзины сняли.
Уезжая в другую сторону, удивлённо проводила взглядом радостно гарцующего пони и совершенно не старого и не хромого оборотня.
— Оборотни неглупы, но простодушны, — Леголас поймал мой взгляд, — мы приняли еду — значит, зла не держим.
Удивилась:
— Да с чего бы держать? Пострадал-то только медвежонок…
Принц пожал плечами:
— Народ сидхе считается очень злопамятным, — и вздохнул печально, вроде как огорчается глупым измышлениям.
Я перевела взгляд на его папеньку и смолчала.
Создалось у меня ощущение, что от места встречи радостно и побыстрее-побыстрее дёрнули обе стороны. Мы, во всяком случае, на такой бодрой тряской рысце до сумерек двигались, что не до разговоров было. Но и в темноте не встали, только что на шаг перешли. Я задумалась было, что это мы не встанем — или уж ехали бы, как ехали. На что, видно, прислушивавшийся к мыслям Глоренлин рассказал, что в этих местах сурчиных нор много, и лошади нечего делать на рыси в нору ступить и ногу сломать, а заночевать лучше всё-таки не здесь, а подальше. Наста же, который можно магией укрепить и скакать по ровному, ещё не образовалось, а с грязью такое не провернёшь.
И что ночевать мы собираемся на острове — безопасно ото всех. Себе-то эльфы моментально ледяной мост наведут, и тут же его уничтожат.
Задумалась — в прошлые разы мы ж в чистом поле ночевали — и ничего?
Лица Глоренлина в темноте было не видно, но по голосу поняла, что он скривился неприязненно:
— Беорнинги… что-то много их стало. Один, другой… Владыке не нравится. Но Валар с оборотнями, посмотри, прекрасная, какие звёзды сегодня, как сияет Эарендиль! — несколько опешив переменой темы, уставилась на колючие осенние звезды, думая, к чему это шаман о них заговорил.
— Эру Глоренлин! — раздражённый голос владыки, лёгкого на помине, перебил нашу беседу, и шаман, еле слышно вздохнув, уехал вперёд.
Видно, обсуждать мост-ледяник и переправу, потому что через час примерно неспешного продвижения в глухой темени повеяло предзимней открытой водой и под копытами захрустело — из слякоти выехали на ракушечный, судя по звуку, берег.
На берегу какое-то время стояли, ожидая, пока подтянутся разведчики, чтобы переправиться разом.
Леголас и ещё несколько лучников вернулись, и я слушала, что принц тихо рассказывает королю, что за Бёдвардом проследили, тот честь честью уехал; не порывался нигде затаиться и ни с кем не встречался. Посланные по окрестностям дозоры никого не видели.