Королевская канарейка
Шрифт:
Трандуил стоял рядом.
— Ты всё проспала: завтрак, урок, приезд градоначальника с присными… Середина дня уже. Ну разве можно так увлекаться? В синяках вся, руки в мозолях… Болят?
Потянувшись, прислушалась к себе и поняла, что ничего не болит, и я неплохо выспалась на травке без одеяла.
— Рад за тебя, — с сарказмом, — кстати, о чудовищном: вставай. Отцы города Эсгарота привезли этих nyeno atahanc. Скоро казнь.
…!!!
— Что надеть?
— Что-нибудь весёленькое, позитивное.
Сука белобрысая.
Сам, впрочем, тоже одет в весёленькое — зелёная парча
Процессия, следовавшая тенистой тропой под пологом древнего неприветливого леса, была немаленькой: придворные, потом люди, потом стража, тащившая приговорённых. Тропа вывела на поляну, в центре которой раскорячилось приземистое и толстое старое дерево. Мне показалось, что даже сучки у него как-то хищно топырятся. Осторожно рассматривая, вдруг поняла, что рядом с деревом стоит Ганконер, настолько неподвижный, что не воспринимается живым. И он не в зелёном. Что-то длинное, из чёрной, почти негнущейся на вид ткани, накрытое сетью из золотых бляшек, соединённых между собой цепочками и целыми коваными пластинами. Смотрится статуей. Лицо осунувшееся, волосы гладко зачёсаны назад. Впервые заметила, что в его правое ухо по краю вставлено несколько колечек. Уставилась так, что он, видно, ощутил взгляд, и ухо с серёжками недовольно дёрнулось. А ведь никто из эльфов серьги не носит. Держат уши в неприкосновенности. Интересно, он просто выёживается или это для каких-нибудь надобностей?
Трандуил, оглянувшись на отставшую процессию, тихо сказал:
— Помни: люди должны впечатлиться. Не торопись, напугай их как следует.
— Ваше Величество, но напугаться может и богиня…
— Богиню я утешу, — голос Трандуила холоднее льда, — а люди пусть ужаснутся и расскажут своим. Чтобы каждый человечишка, увидевший богиню, боялся подойти к ней с грязными мыслями! Пусть кланяются и расползаются! Ты понял меня?
— Да, Ваше Величество, — Ганконер кланяется, и чувствуется, что невесело ему.
С чего бы? Не нравится убивать? Его заставляют? Вспомнила, что раньше работа палача часто сваливалась на инородцев… в моём мире. Здесь так же?
И услышала кошачий голосок Силакуи:
«Нет, богиня. Он убивает потому, что имеет дар. И ему это нравится. Просто тебя стесняется».
Так зачем заставлять убивать в моём присутствии?
«Мальчишка ревнив. Хочет скомпрометировать потенциального соперника».
Узнаю душечку Трандуила. Всё понятно. Сейчас будет что-то блевотное, надо держаться.
Ганконер посмотрел совершенно больными глазами и вдруг спросил:
— Блодьювидд, как тебе живётся?
— Жизнь полна событий: вчера по речке сплавлялись, сегодня вот казнь… — что-то я глупости несу, а остановиться не могу, — я рада тебя видеть.
И, неожиданно для самой себя, разулыбалась. Ганконер странно усмехнулся, отошёл и достал флейту. По окраинам поляны уже собралась толпа. Первая жертва была вытолкнута на середину, и Ганконер поднёс флейту к губам. Резкие, визжащие однотонные звуки складывались в чудовищную мелодию, хуже, чем в любом фильме ужасов. Жертва, тот самый мужик, которому вчера прострелили руку, недоуменно озирался, не понимая, откуда ждать беды, и совершенно
«Он будит дерево», — зашептала Силакуи.
Дальнейшее я помню, как визжание флейты, которому вторили высокие крики жертвы. Тяжи подтаскивали её к дереву, одновременно прорастая сквозь тело. Крики становились всё выше и ужаснее. Отвернулась, но не слышать это было нельзя. Стараясь отвлечься, огляделась по сторонам: эльфы смотрели со спокойным одобрением. Владыка, улыбаясь краешком рта, благосклонно кивал. Наверное, всё проходило, как ему хотелось.
Градоначальник, весьма упитанный хорошо одетый господин, бледен, и лицо у него, как сырое тесто — белое и трясётся. Странно, на такой должности должен был немало повидать… плохо держится. В целом да, люди впечатлены. Интересно, я такая же белая?
Когда дерево открыло тлеющие разумом и злобой глазки, со скрипом распахнуло дупло, похожее на пасть, и стало затаскивать ещё живую жертву туда, градоначальник начал оседать. Спёкся. Люди плохо выглядят: кто-то близок к обмороку, кто-то блюёт… Живут в жестоком мире, неужто ничего подобного раньше не видели? Хотя да, здесь нет фильмов ужасов. Взглянула на Ганконера: у того, наоборот, губы покраснели, и по ним блуждает тоненькая страшная улыбочка. Что ж, у соловья тяжёлое детство, сложная биография… немудрено, что приобрёл сомнительные склонности. Интересный персонаж.
Второму мужику пришлось легче: видно, Трандуил решил, что люди достаточно впечатлились. Сказал, что оказывает преступнику милость, и самолично смахнул ему голову, тот и понять не успел ничего.
Дерево не побрезговало и трупом, тоже в дупло затащило. Второй не влез целиком, ноги наружу торчали. Ну ничего, наверное, переварит и доест. Представила, с какой симпатией и каким голосом про него рассказывал бы добрый дедушка Николай Николаевич Дроздов:
«А сейчас мы посмотрим на процесс питания реликтового человекоядного дендроида. Обратите внимание, какие интересные у него тентакли и как ловко он ими пользуется!»
Любопытно, если просто проходить мимо, оно нападёт?
«Нет, богиня. Но если присесть под ним и задремать, то можно не проснуться… Сейчас Ганконер усыпит его, чтобы не вздумало продолжать. У реликта нет чувства сытости».
Ганконер и правда играл уже что-то спокойное. Колыбельная для дерева…
А дальше мы пошли ужинать. Дерево накормили, надо и самим поесть. Война войной, а обед по расписанию. Людей Трандуил выпроводил, и не подумав пригласить к столу. Впрочем, оно и гуманнее — судя по зелёным лицам, тем было не до еды, да и от общества эльфов они избавились с радостью.
Эльфы же аппетита ничуть не растеряли, да и я себе удивилась, обнаружив энтузиазм к еде. С волками жить… Ну так-то да, я ж со вчерашнего вечера не ела, а набегалась будь здоров. Ганконера сарычи усадили с собой, чуть наискосок от меня, и вот он как раз не ел, только наливался чем-то, зато старательно так. Лицо холодное и очень скован. Чего это он? Или шаманы не едят обычную еду? Хотя Рутрир ест… Не удержалась и спросила.
— Богиня, разве ты не шокирована? — Ганконер поднял глаза и внимательно посмотрел на меня, и, удивлённо, — нет, нет… устойчивая психика, да, Блодьювидд?