Королевская канарейка
Шрифт:
Тело чувствовало себя очень празднично, и радость вскипала шампанским в крови. Хотелось глупо смеяться и кричать от счастья, и я только засмеялась в ответ, целуя его.
— Богиня, светает. Если ты хочешь успеть на завтрак, надо спешить.
— А ты?
— А меня и лембасы устраивают. И твоё общество, без никого. Может, не поедем?
С надеждой так спросил. И меня тут же начали устраивать сухари.
Уже никуда не спеша, радуясь миру, как будто раскрасившемуся цветными карандашами, и своей свободе в этом мире — воскресной, каникулярной, вдруг почувствованной, полоскалась в воде, распугивая пронзительно
Молча потянулась к нему, позволив подхватить себя, и притихла. Не спрашивала, куда мы едем — не всё ли равно? Конь глухо постукивал копытами по зарастающей, покрытой шелковистой серой пылью дороге между цветущими, кипенно-белыми ромашковыми лугами, и слышалось сухое трещание кузнечиков да скандальное чириканье крохотных пташек, гнездившихся в траве.
— У тебя были человеческие женщины?
Немного смутилась, спрашивая, но он просто ответил:
— Да. Четыреста двадцать четыре года назад. Был в Эсгароте по делам, увидел жену одного чиновника и влюбился.
Затаив дыхание от любопытства, ждала продолжения, но он молчал. Не удержавшись, умоляюще спросила:
— И?
— И она ответила мне взаимностью. И я украл её. Отвезти во дворец не мог, отец не понял бы. Выстроил в лесу дом, убивал для неё оленей… был счастлив.
А уж она-то, наверное, как счастлива была… Чуть не заплакала, позавидовав этой счастливице. Мало кому из людей достаётся пережить взаимность в таких делах — и как же она должна быть ослепительна! Быть замужем за нелюбимым, увидеть мельком эльфийского принца, быть раненной в сердце, молчать об этом, кому ж расскажешь-то — и вдруг!
— А её родственники, а муж?
— Её мать знала, бывала у нас, а от неё и другие узнали.
— И что?
— Я тотчас дал бы удовлетворение любому, кто выразил бы неудовольствие. Но никто не выражал.
Ага, то есть убил бы. Понятно. Мужик, у которого князь эльфов увёл жену, вряд ли хотел умереть. Но о чём думали и о чём говорили, можно догадаться: а-а-а, фэйри воруют человеческих женщин, презирая даже святость брачных уз! Представляю эти бодрые сплетни.
— Ты любил её всю её жизнь?
— Да. И потом тоже.
Интересно, а как же: он оставался всё таким же юным, но она-то старела? Или быстро умерла?
— Она долго прожила?
— По меркам людей — долго. Семьдесят шесть лет.
Я только вздохнула, подбирая слова, но он ответил на незаданный вопрос:
— Да, я любил её всё это время и видел такой же прекрасной, как в первый день. Эльфы видят не только зрением… Печалился, отмечая признаки увядания, нездоровья и старости — я понимал, что она оставит меня, это было больно. Настал день, когда она умерла. Я похоронил её, сжёг дом и больше никогда не бывал там. И до сих пор покровительствую её роду — они уже не помнят, почему. Человеческая жизнь коротка, и память тоже.
Я всё-таки зашмыгала носом, сочувствуя ему и завидуя той, другой, и желая оказаться на её месте. Сама себе удивляясь, отмахивалась от виноватых утешений — мне ведь хорошо живётся и счастлива я, но жадность заставляет хотеть пережить
Я бы и ещё поплакала, с удовольствием так, но остановилась, поняв, что некуда девать сопли. Платка не было, а бить соплёй о землю в присутствии Леголаса почему-то не хотелось) Начала дышать ровнее и успокоилась; с удовлетворением поняв, что сопли перестали мешать, тихо вздыхала от полноты чувств, окутанная ощущением его тела рядом, и иногда поёрзывала.
Всё-таки мальчики телеснее девочек, даже если это эльфийские мальчики) Удивлённо вздохнула, когда в ответ на невинные поёрзывания сзади в меня упёрлось недвусмысленное свидетельство его возбуждения — мы же недавно? На моё удивление принц только тихо засмеялся, покусывая за ушко, и распустил шнуровку у меня на воротнике; его горячие ласки не оставляли сомнения, что он намерен продолжить, а не успокоиться. При этом поползновений остановиться и лечь не было.
— Позволь… — сквозь зубы, тихо.
О чём он просит? Неужто прямо на лошади собирается овладеть?
— Но как? — я даже представить себе не могла технику процесса… особенно, учитывая, что я в штанах.
Он только прижался сильнее, со стоном выдохнув:
— Я так готов для тебя… позволь мне.
Вздохнула, расслабляясь, но всё-таки оставаясь в недоумении, особенно насчёт штанов.
От которых была избавлена в два счёта. Не успела посмущаться и испытать неудобство, как тёплый ветерок уже обдувал меня, голую ниже пояса. Сконцентрироваться на неприличности переживаемых ощущений и зажаться не могла — его шёпот и ласки пьянили, и вот он уже осторожно заставлял опуститься на его кол. Остановил лошадь, дав привыкнуть к ощущениям, и потихоньку тронул. Её движения отдавались внутри — сквозь возбуждение и стыд мелькнула мысль, что таким могло бы быть соитие с кентавром. Леголас тяжело дышал и целовал меня в шею пересохшими губами, прижимая одной рукой к себе — кажется, он ужасно завёлся. Сам не двигался, но заставлял лошадь идти всё быстрее.
Когда он тронул лёгкой рысью, темп стал другим, и я ахнула от ощущений. Сначала боялась упасть, но он держал крепко. Когда аллюр сменился на среднюю рысь, бояться я перестала — просто забыла про это, потеряв связь с реальностью, упиваясь ощущениями.
По окаменевшим мышцам и тяжёлым беспомощным стонам Леголаса понимала, что он близок к завершению. Лошадь скакала всё быстрее, не разбирая дороги, уже по лугу, перешла на галоп и вдруг резко остановилась, и я сквозь марево наслаждения увидела, как его напряжённая рука, сжатая на поводьях, разжимается и упирается в лошадиную холку, и ощутила, как он слегка наваливается, ловя губами за волосы и выстанывая в шею свой оргазм.
Кажется, для принца естественно делать это два раза без перерыва, потому что он тут же, соскочив с лошади, снял меня и разложил в ромашках, не удосужившись отогнать животное.
Когда я снова начала воспринимать действительность, первое, что увидела — волосатую лошадиную ногу, переступившую копытом в непосредственной близости от моего лица. Впрочем, лошадка была осторожна. Мы ей не мешали, и она, довольно всхрапывая, ела траву, не считая нужным отходить.
Вытерлась травой, нашла и надела свои штаны, небрежно заткнутые за эльфийскую тряпочку-вместо-седла, и порадовалась, что они не потерялись. Без них было бы грустно)