Королевский крест
Шрифт:
— С удовольствием! — Ортега вновь взялся за указку. — Подземный гараж казино мы разобрали, на очереди первый этаж.
На одном уровне с пафосным холлом, основной достопримечательностью которого являлся фонтан с мраморной скульптурой, находились ресторан, кухня, два зала автоматов, а также гримерные и некоторые служебные помещения. На втором этаже разместились главные залы: столы для рулетки, костей, «блэк джека», клубного покера и прочих карточных игр. Два бара, касса. Третий уровень предназначался для самых дорогих гостей, прибывших в игорный дом по особому приглашению. В его роскошных комнатах собирались тонкие ценители Игры, чтобы сразиться друг с другом в настоящий покер или бридж по невозможным для посетителей общедоступного зала ставкам. Здесь устроили свои кабинеты Крылов и Ахметов, и здесь же находился оперативный центр службы безопасности. Гости попадали на верхний уровень «Двух Королей» на особом лифте, обслуживающий персонал — по черной лестнице…
— …которая блокируется двумя стальными дверями. Та из них, что находится на площадке второго этажа, снабжена стандартным электронным замком. Сотрудники, имеющие право доступа на третий этаж, открывают ее своими чипами. После чего поднимаются на два пролета и оказываются перед следующей дверью, открыть которую может лишь находящийся внутри охранник. Замки связаны между собой, одновременное открытие двух дверей возможно только в случае пожарной тревоги.
— Придется обеспечить, — усмехнулся Нил.
— Придется, — сухо согласился Ортега. — Как вы понимаете, господа, проникнуть в казино нашими методами несложно, однако нельзя забывать о режиме секретности. Челы изрядно удивятся, увидев стремительно проржавевшие двери или появившихся из воздуха воинов…
— Не в первый раз, — бросил Платон.
— Знаю, — кивнул нав. — Но предупредить обязан.
— Вы уверены, что нам придется идти на третий этаж?
— Не сомневаюсь, что Бруджа засядет именно там. Скорее всего, в кабинете Крылова. — Указка Ортеги уткнулась в одно из помещений, и модель, подчиняясь воле помощника комиссара, увеличилась в размерах, во всех подробностях демонстрируя выбранную комнату. — Наш план разработан, исходя из этого предположения.
— С вашего позволения, господа… — Сантьяга подошел к модели и остановился рядом с помощником. — В плане произошли некоторые изменения.
— Серьезные?
— Интересные. — Комиссар улыбнулся. — Большую часть неприятной работы за вас исполнит один из моих наемников. А вам предстоит проследить за тем, чтобы…
Игорный дом «Два Короля».
Москва, улица Большая Каретная,
6 ноября, суббота, 19.02
Сен-Жермен не рискнул похитить у Бонапарта Колоду во время партии, ибо такой грубости, такого пренебрежения к своим основным законам Игра бы не простила. Могущественный артефакт мог превратиться в обычные карты, а граф не допускал мысли, что Колода, в создание которой он вложил столько сил, погибнет. Нет, артефакт следует сохранить. Не для себя — Сен-Жермен понял, что никогда более не прикоснется к своему детищу, но в будущем, возможно, Колода принесет пользу, поможет в важном деле. В гораздо более важном деле, чем уничтожение Тайного Города…
Десятки лет граф мечтал покончить с гнездом нелюдей. Прятался от их всевидящего ока, скрывал свою суть, строил планы и по кирпичику выстраивал чудовищную махину, призванную смести с лица Земли ненавистное поселение. Десятки лет трудов, поражений и побед. Десятки лет… потраченных впустую. Он выпестовал нового Аттилу. Он собрал огромную армию и приготовился напасть на великую империю. Он не сомневался в успехе вторжения, был на сто процентов уверен, что французы возьмут Москву.
Но что дальше?
Простая мысль, простой вопрос. Но ослепленный ненавистью Сен-Жермен задумался над ним только сейчас. В последний момент. Когда маховик раскрутился. Когда стало невозможным остановить новых варваров. Только сейчас… До этого отмахивался от подобных размышлений, гнал сомнения прочь, стискивал зубы и упрямо шел вперед. Но как долго можно прятаться? Как долго можно не задумываться о том, что ждет тебя на вершине?
Можно взять русскую столицу, наводнить ее мародерами и насильниками, грабителями и убийцами. Можно. Но заметит ли это Тайный Город? Что для нелюдей человские войны? Забавы. А даже если заметят, если поймут, что корсиканец грезит мировым господством, если решат воевать — возникнет ли глобальный конфликт цивилизаций? Встанут ли на сторону Наполеона те, кто способен помериться силами с Великими Домами? Об этих людях Сен-Жермен не забывал, переписку с ними вел очень осторожно, едва ли не заискивающе. Убеждал, что «время пришло»; вздыхал, что «человечество в опасности»; подводил к мысли, что «надо решаться». И лишь недавно раскрыл карты, рассказал все.
И состоялась встреча со специально приехавшим в Париж русским монахом, и первое, что услышал на ней граф:
«Мы не поможем».
«Одумайтесь! Отвлекитесь от патриотизма, забудьте, что война будет идти на территории России! Подумайте обо всем человечестве!»
«О нем мы и думаем, граф. Мы думали о нем, когда сражались с Тайным Городом плечом к плечу с гиперборейцами. Мы думали о нем, когда уничтожали гиперборейцев плечом к плечу с Великими Домами. Мы думали о нем, когда Инквизиторы ставили нелюдей на колени, и позже, когда мы истребляли Инквизиторов, желавших, подобно вам, сражаться до конца».
«Трусы! Предатели!»
«Вы ищете славы или смерти? Пытаетесь удовлетворить амбиции или сделать что-то действительно важное? Разберитесь в себе. И объясните мне, почему люди должны платить за ваше величие?»
«Они ждут! Великие Дома ждут, когда мы ошибемся!»
«Сделайте так, чтобы не дождались. Этим вы окажете человечеству гораздо большую услугу. — Русский вздохнул. — Поверьте, граф, люди не настолько плохи и заслуживают жить в мире… со всеми».
«Отказывая в помощи, вы отдадите Западную цивилизацию на растерзание Тайному Городу!»
«Нет, — покачал головой монах. — ВЫ отдадите…»
Отказ не сломил графа — оставалась надежда, что в случае войны Забытая пустынь изменит точку зрения. Если правильно разыграть партию, могущественные монахи не смогут остаться в стороне: события вынудят их действовать. Сен-Жермен, опытный кукловод, в своих силах не сомневался, знал, что интрига удастся. Но графа смутила уверенность монаха. Смутило, что русский не обвинил его в подготовке вторжения. А ведь не мог монах не видеть, что ждет страну: боль и страдания, еще не пришедшие на русскую землю, отражались в глазах посланника Забытой пустыни. Жгли душу. Но промолчал монах. Промолчал. Говорил не о войне. Говорил о мире..