Королевский крест
Шрифт:
«Анна, Эльдар… Я остаюсь один…»
«Это Судьба, ее нельзя ни с кем разделить».
«Ложь!»
— Согласен!
Никита знал, кого увидит, а потому обернулся спокойно, даже нашел в себе силы улыбнуться:
— Давно не виделись.
— Соскучился? — осведомился маркиз.
— С тобой… интересно.
— Гм… любопытное замечание. — Барабао одернул красный камзол, медленно прошелся по столу и остановился у карт. Постоял, заложив руки в карманы и покачиваясь с мыска на пятку. Вид у него был независимый и… чуть презрительный.
«Да! — поймал себя на мысли Крылов. — Именно презрительный! Но почему?»
— Выпьешь?
— Не хочу!
Маркиз ответил, как… как… как своему крепостному!
Другого определения Никита подобрать не смог — как крепостному! Как рабу, осмелившемуся без разрешения подать голос. Ответил высокомерно. Сказать, что Крылов был удивлен, значит не сказать ничего — тон Барабао ошарашил Никиту.
«Почему он так себя ведет?! Возможно, все дело в…»
— Я заметил, ты избегаешь барона.
— Его общество мне неприятно.
— А мое?
— С тобой было… интересно. — Маркиз выдержал паузу, посмотрел Крылову в глаза, чуть скривил губы.
— А теперь?
Никита спросил и замер, со страхом ожидая ответа. С таким же страхом, с каким ожидал открытия карты в «Королевском Кресте». Он почувствовал, что от ответа Барабао зависит очень и очень многое…
— Теперь с тобой неинтересно, чел Никита, совсем неинтересно. — Показалось или в голосе маркиза на самом деле скользнула грусть? Впрочем, какая разница? — Мы больше не встретимся…
— Но…
— …поскольку с тобой действительно было интересно, я дам тебе совет: посмотри расклад еще раз. Внимательно посмотри. Очень внимательно. Ты кое-что упустил.
Южный Форт, штаб-квартира семьи Красные Шапки.
Москва, Бутово,
6 ноября, суббота, 18.08
— Ну, что, старый фруг, соберешь феньги к сроку?
Кувалда выловил уйбуя случайно: Копыто выбрался из «Средства от перхоти» в тот самый момент, когда во дворе Форта остановился фюрерский «Форд-Экспедишн». Вождь направился было к личному подъезду, но, увидев опального приятеля, притормозил.
— У тебя офин фень остался.
— Я помню, фюрер, — вытянулся Копыто. — Я все помню!
Уйбуй изо всех сил старался не покачиваться: участие в поминках по безвременно почившему артефакту здорово отразилось на координации движений.
— Много собрал?
— Много, — неопределенно ответил уйбуй. — Сам даже удивляюсь, как много.
Кувалда недоверчиво посмотрел на Копыто и вдруг сделался подозрительным:
— Тогфа почему не несешь? Потеряешь еще… феньги — это такая вещь, потерять очень фаже легко. Неси давай. Вот прямо сейчас неси!
— Да времени нет! — не растерялся уйбуй. — Все суета какая-то… Там копеечку найдешь, здесь монетку… Я думаю, соберу всю сумму, тогда и принесу. И тебе приятно, и мне лишний раз не бегать.
— Мне по-всякому приятно.
— А я эта… чисто из суеверия не хочу. Вдруг я тебе денег отнесу, а они после этого и кончатся.
— Кто?
— Деньги.
— А… — С минуту фюрер размышлял над словами уйбуя, пришел к выводу, что деньги действительно способны кончиться в самый неподходящий момент, а следовательно, Копыто прав, и рисковать не стоит. — Значит, успеешь фо понефельника?
— Я постараюсь.
— Ну, старайся.
Расстроенный Копыто тоскливо посмотрел в спину уходящему вождю и обреченно поплелся к украшающей двор мусорной куче сделать то, ради чего покидал кабак.
— «Старайся»! Тебе легко говорить, высокопревосходительство господин великий фюрер. Ты весь в шоколаде, хоть и одноглазый. А как тут «старайся», мля, если полный кирдык, куда ни плюнь?
— Вот он!
— Даже амулет закончившийся продать не получилось, потому что тварь какая-то на него наступила…
— Явился, клянусь печенью Спящего!
— Ишь, расфуфырился!
— Подлый тритон!
— Кто?
— Зверь такой.
— Да не тритон это, а Копыто! Известный кретин.
— Хватит руками по штанам елозить, чучело! Отвечай, когда с тобой разговаривают!
Уйбуй перестал бормотать себе под нос и в замешательстве уставился на появившуюся толпу: не менее трех десятков бойцов во главе с Булыжником.
— Стоять, борзый!
— Чего надо?
Почувствовав неуверенность в голосе Копыто, Дуричи завелись окончательно — жертва слаба, жертва напугана, жертва в одиночестве. Последний пункт радовал особенно: хоть приятели Булыжника и имели численное превосходство, драться с десяткой Копыто они не хотели — мало ли как обернется. Однако подчиненные несчастного Шибзича, почувствовав, что у шефа крупные неприятности, старались держаться от него подальше. Большая их часть временно покинула Форт, а повязанные с уйбуем Иголка и Контейнер наблюдали за встречей с Дуричами из дверей «Средства от перхоти».
— Что, скотина, не нравится?
— Что не нравится?
— Я тебе покажу «что не нравится»! — Распаленный Булыжник потряс перед носом Копыто кулаками. — Ты у меня попляшешь! Ты куда меня послал?
— Далеко я тебя послал, — раздраженно ответил Шибзич. — А могу и еще дальше!
— Все слышали, как он надо мной издевается? Все слышали, как он Дуричей не уважает?
— Все, — послушно выдохнула толпа. — Мочи отморозка, Булыжник! А мы тебя всегда со спины прикроем.
Только сейчас до Копыто дошло, в какой переплет он попал. Один, в окружении отчего-то возбужденных и жаждущих крови Дуричей. Запахло смертоубийством. Шибзич сглотнул подступивший к горлу комок и спешно изобразил на лице улыбку:
— Подожди, Булыжник, зачем кричать? Я ведь никуда тебя не посылал…
— Тритон позорный!
— Изворачивается, гнида!
— Уйти хочет, паскуда!
— Дайте ему по башке!
— Ща дам, — вальяжно пообещал упивающийся моментом Булыжник. — Адназначна этот чухонец не уйдет. Хватит! Намучились!
— Да за что по башке-то?!! — заорал ничего не понимающий Шибзич. — Сразу говорю: все, что вы обо мне слышали, — вранье! У меня до хрена завистников!
— И то, что ты мертвых демонов поубивал, — вранье? — осведомились из задних рядов.