Королевский крест
Шрифт:
— Она…
Но Александр не дал Крылову продолжить:
— Она активизировала Колоду и бросила тебя. Оставила мучиться, со страхом ожидать, какая карта придет. А ведь она знала дополнительное правило! Знала, но не сказала.
«Ложь!» Но вместо гневного окрика Никита услышал неуверенный голос:
— Почему?
Свой голос.
— Потому что иначе ты бы не отдал ей Колоду Судьбы, — объяснил барон. — Согласись, глупо лишаться стабильно работающего артефакта, приносящего удачу?
— Глупо, — кивнул Крылов. — В таком случае почему ты решил, что я отдам его тебе?
— Потому что в обмен на дополнительное правило ты заключишь со мной дополнительное соглашение: поклянешься своим сердцем, что подаришь мне Колоду после окончания партии.
— Я уже заключил подобное соглашение.
— Придется расторгнуть.
«Я одержу победу!»
«А как же Анна? Красивая, умная… Ты вроде собирался жениться на ней?»
«Объясню, что появился хозяин… ЧЕРТ ВОЗЬМИ! Она скрыла от меня важную информацию!»
— Так что насчет дополнительных правил?
— Ты заинтересовался?
— Разумеется… — Голос Никиты окреп. — Я хочу победить.
— Отлично! — Александр широко улыбнулся. — Дополнительное правило выведет тебя за пределы карточного столика. Ты сможешь помочь картам влиять на свою судьбу.
— Это как другой уровень?
— Нет, это как другая мораль. — Барабао стоял на столике, прямо на разложенных картах. Высокомерно вскинутый подбородок, презрительно оттопыренная губа. — Это как будто ты был честным, а потом нашел на улице кошелек с миллионом и никому об этом не сказал. И продолжаешь делать вид, что все осталось по-прежнему. Честный человек должен вернуть кошелек с миллионом? Должен искать владельца? Как бы ты отреагировал, увидев объявление в газете: «потерялся…»
— Перестань нести чушь!
— Кому это ты? — оторопел Бруджа.
Крылов потер глаза, понял, что Александр не видел маркиза, но обдумывать этот факт не стал.
— Извини… привиделось.
— Что привиделось?
— Неважно… Я с этими картами немного психую. — Никита потянулся было за сигаретами, но, вспомнив, что барон просил не курить, недовольно убрал руку. — Что за правила?
— Жесткие. Но действенные.
— И придет нужная карта?
— Обязательно.
— Что я должен сделать?
— Омыть карту кровью врага.
Игорный дом «Два Короля».
Москва, улица Большая Каретная,
6 ноября, суббота, 12.14
Поспать не удалось, и туман в голове приходилось разгонять химией. Эльдар высыпал на ладонь три таблетки, коротко ругнулся, бросил их в рот, проглотил и жадно запил водой. Снова выругался: он не любил подстегивать организм подобными препаратами. Закрыл глаза, сцепил за головой руки, потянулся, замер, задержал дыхание, досчитал до пяти, шумно выдохнул. Вернулся к столу, посмотрел на экран мобильного телефона — звонил ли кто? Движение абсолютно бессмысленное — Ахметов не мог не услышать звонка, но оно позволяло потянуть время, показать Даньшину, что никто не торопится продолжать беседу.
— Эльдар…
— Отдохнул?
Ахметов, не поворачиваясь к Владимиру, щелчком выбил из пачки сигарету, закурил. Но зажигалку, стальную, с золотыми насечками «Зиппо», не убрал, продолжал держать в руке.
— Эльдар, пожалуйста, не надо так…
— А как надо?
— Не зверствуй, Эльдар, пожалуйста, не зверствуй. Я ведь знаю, ты можешь. Ты ведь нормальный, Эльдар!
— Настроение дерьмовое, — угрюмо бросил Ахметов.
— Эльдар, пожалуйста…
— Заткнись.
— Но…
— Ты ведь знаешь, Володя, все зависит от твоих ответов.
— Я…
— Заткнись!
Разговор проходил в одной из подвальных комнат игорного дома, в пустом и холодном пространстве с серыми бетонными стенами. Без окон. Труба мощной вытяжки. Из стены торчит кран, к которому прикреплен длинный шланг. Пол кафельный, с небольшим наклоном к сливу, очень удобно смывать грязь. Пластиковый стул. Пластиковый стол. Резиновая дубинка. Пепельница. Мобильный телефон. Вскрытая упаковка таблеток. Бутылка воды.
Даньшин висел в центре комнаты. Связанные руки притянуты к вбитому в низкий потолок крюку. Ноги — сначала Володя дергался — бессильно повисли. Тело натянуто, как струна, видны едва ли не каждая мышца, ребра. И все ссадины видны, все кровоподтеки, след от каждого удара. Из одежды на нем оставили только трусы, пропитавшиеся теперь кровью и водой, которой Владимира окатывали, когда он терял сознание. Эльдар отдавал предпочтение классическим методам ведения допроса.
В начале диалога Ахметов крепко избил Даньшина, подождал, когда тот очнется, и задал пару вопросов. Вместо того чтобы дать на них правдивые ответы, Владимир понес совершеннейшую чепуху: кричал, что не виноват, что у Эльдара поехала крыша от дурного известия, что Ахметов еще пожалеет. За что вновь подвергся безжалостной экзекуции.
На этот раз Даньшин приходил в себя почти двадцать минут. Даже ледяная вода из шланга заставила его лишь открыть глаза и осоловело уставиться на Эльдара — мысли во взгляде не было. А когда появилась, Владимир заговорил совершенно иначе, принялся умолять.
— Дерьмо, — буркнул Ахметов, сминая сигарету в пепельнице. — Дерьмо.
Голова прояснилась, но лучше не стало. Обида вцепилась еще сильнее, сделала горькой слюну.
— Дерьмо.
— Эльдар, не убивай меня, — тихо-тихо попросил Даньшин.
— Как давно ты работаешь на Цвания?
Владимир закусил губу. Он понимал, что, несмотря на демонстрируемую уверенность, Ахметов не до конца убежден в предательстве. Все подозрения Эльдара — результат анализа, прямых улик против Даньшина не было. Но Ахметов упрям, поверит ли он, если твердить о своей невиновности? А если поверит, то когда? К вечеру? Завтра утром? Или после того, как убьет? Или вообще не поверит. Эльдар умный, ему улики не нужны, он и так все видит.
— Не знал, что тебе нравится испытывать боль. — Ахметов взял со стола дубинку.