Королевский крест
Шрифт:
И Владимир решился:
— Я работаю не на Цвания, а на Автандила Гори.
— Как давно?
— Три месяца.
— Докладывал о наших делах…
— Да.
— Ставил «жучки» в кабинетах.
— Нет, — мотнул головой Даньшин. — Автандил сказал, что светиться не надо. «Жучки» могли найти. Ведь твои люди мне не подчиняются.
— Не подчинялись, — поправил Владимира Эльдар. — Теперь тебе никто не подчиняется.
Даньшин опустил голову.
— Ты рассказал человеку Цвания, как добраться до Никиты, да?
Снова молчание.
Ахметов опять закурил. Выдохнул дым Даньшину в лицо.
— Я проанализировал действия убийцы: все было рассчитано до мелочей. Он знал все нюансы, прошел мимо охраны, как нож сквозь масло, воспользовался едва заметными просчетами в системе безопасности. Ты ему все рассказал.
— У меня не было выхода.
— Выход есть всегда.
— Черт тебя дери, Эльдар! Да оглянись ты!! Против кого вы пошли?! Против Гори!! Ты думаешь, это смешно? Да он раздавит вас и не заметит! Остановись!! Скажи слово, и я сообщу Автандилу, что ты готов договориться! На это было все рассчитано: Никиту убирают, а с тобой договариваются. С тобой хотят договориться, Эльдар! Подумай! Тебе ведь не устоять! Чемберлен не начнет войну из-за тебя.
— Если бы это было так, — негромко возразил Ахметов, — Автандил просто отнял бы у нас казино.
— Но теперь-то вы отняли казино у него! Гори это так не оставит! За свое добро он будет воевать! Все это понимают. Опомнись, Эльдар, договорись с Автандилом. Договорись, пока тебя Крылов не опередил.
— Никита не пойдет к Гори.
— Ты до сих пор так думаешь? Даже после того, как он тебя поимел? Он спит с твоей женщиной, а ты…
Даньшин осекся — Ахметов сделал шаг. Черные глаза яростно вспыхнули в сантиметрах от лица Владимира, тот сжался. Но удара не последовало.
— Володя, мне приятно, что тебя беспокоит моя честь и мое будущее, но я сам выясню отношения с Никитой. С ним и с Анной.
Эльдар даже голос не повысил. Вернулся к столу, бросил в пепельницу окурок, немедленно раскурил следующую сигарету. Глубоко затянулся. Даньшин наблюдал за его действиями с изумлением. Ахметов не был психопатом, не впадал в гнев без причины, но мужчиной он был горячим, и его хладнокровие выглядело крайне странным. Даже для человека, привязанного к крюку.
— Поговорим лучше о тебе, Володя. Не хочешь поведать мне еще о чем-нибудь?
— О чем?
— Ну… не знаю… — Эльдар неопределенно взмахнул рукой. — Например, попытаться объяснить, почему я не должен тебя убивать.
В глазах Даньшина появился ужас.
— Но ведь я все рассказал!
— Тоже мне подвиг. — Ахметов сплюнул. — Попробовал бы ты молчать…
— Эльдар!
— Эльдар Альбертович, мне сказали зайти сюда.
Дверь в комнату приоткрылась, и Ахметов увидел одного из своих телохранителей — Али.
— Да, я тебя звал.
Телохранитель вошел, тщательно прикрыл за собой дверь и с интересом покосился на Даньшина.
— Али, — буркнул Эльдар, — извини, но тебе придется съездить в лес еще раз.
Владимир завыл.
Южный Форт, штаб-квартира семьи Красные Шапки.
Москва, Бутово,
6 ноября, суббота, 11.33
— Не может быть!!
— Типа, проверь еще раз!
— Мля, да не работает! Не работает!
— Стукни его! — предложил Контейнер.
— Зачем?
— Я так с батарейками делал, — объяснил здоровяк. — Стукал ими обо что-нибудь, и они снова работали.
— Ты головой своей постучи! Головой! — предложил Иголка. — Об асфальт, к примеру. Или еще как-нибудь.
— Ща дошутишься, — пообещал Контейнер.
— Уже дошутились, — буркнул скандалист. — Все. Приехали.
Он был прав: действительно, приехали. Ночью, после разговора с фюрером, Копыто развил бурную деятельность: выскреб все заначки, продал лишнее вооружение, заложил джип — подобной подлости подчиненные от уйбуя не ожидали! — наскреб тридцать тысяч и, наплевав на режим секретности, отправился в первое попавшееся человское казино. К закрытию заведения Копыто выиграл пятьдесят три с половиной тысячи. Затем последовал неспокойный сон, бутылка виски натощак и туманные фразы о том, что «все еще, может быть, образуется». Коротая в казарме время до открытия казино, уйбуй предложил подчиненным перекинуться в картишки — потренироваться, и, к своему ужасу, увидел, что…
Копыто обреченно посмотрел на артефакт. Сомнений нет: разрядился, ибо настолько плохая карта уйбую и раньше-то не часто приходила.
— Сволочь! — Копыто швырнул ставший ненужным медальон в самый грязный угол комнаты и рухнул на койку. — Сволочь!
Мир его предал.
— Сколько у нас есть? — шепотом спросил Иголка.
— Восемьдесят три с половиной, — так же тихо ответил Контейнер. — Еще Урбек сказал, типа, что, если мы джип продадим, он двадцать тысяч добавит.
— Сотня, одним словом. — Иголка вздохнул. — Мало.
— Знаю.
— С сотней к фюреру можно не соваться — точно повесит.
— А может, его, типа, зарядить можно? Артефакт? А? — Контейнер с надеждой посмотрел на уйбуйский затылок.
— Так он же одноразовый, дубина! Заряжай не заряжай, все равно прости-прощай.
Здоровяк ошеломленно вытаращился на Иголку.
— Ну, ты Пушкин.
— Кстати, о пушках… — Мелкий тронул Копыто за плечо. — Может, ограбим кого-нибудь? Нам теперя все одно: нарушения, запреты, они, считай, для живых придуманы. А мы, считай, мертвые.
— Кого ты ограбишь на миллион? Таких с ходу не взять.
— А мы не одного кого-нибудь ограбим, а много.
— А если много, нас поймают быстро, — вздохнул Контейнер. — И повесят.
— Нас все равно повесят.
Копыто простонал что-то неразборчивое.
— Слышь, уйбуй, — буркнул Иголка. — А давай мы фюреру скажем, будто выиграли миллион снова, но ты с деньгами удрал? Тогда нас Кувалда вешать не станет. Только на тебя злиться станет.
— А я куда денусь? — глухо спросил Копыто.