Королевский пират
Шрифт:
— Да и со всеми остальными тоже, — прибавил Гуда.
Николас перебежал на другую сторону прохода между рядами, чтобы получше разглядеть тех из пленников, чьи лица заслоняли от него круп коня и плотная фигура всадника. Возвращаясь к друзьям, трусившим вслед за повозкой, он едва не сшиб с ног толстуху с корзиной яблок на голове, которая остановилась как раз посреди прохода. Та разинула на удивление широкий рот и заголосила так пронзительно, что лошади охранников прижали уши и шарахнулись в стороны. Стражи выровняли шаг животных и стали подозрительно оглядываться.
— Виноват, мамаша! —
— Смотри, куда прешь, невежа! — визгливо отозвалась толстуха.
— Сама хороша! — огрызнулся Николас. — Всю дорогу перегородила своей тушей, экая копна!
Торговка яблоками была настроена весьма воинственно, и перебранка эта продолжалась бы еще долго, если бы Гуда не тронул Николаса за рукав и не сказал ему едва слышно:
— Бежим! Они уже сюда не глядят.
Николас со смущенной улыбкой кивнул толстой торговке, чем привел ее в немалое замешательство, и вместе с друзьями бросился вдогонку за телегой.
Она была уже довольно далеко, и им пришлось прибавить шагу, чтобы ее нагнать. Но вскоре шумная и многолюдная базарная площадь осталась позади, и преследователи принуждены были снова пропустить вперед весь караван телег с пленниками и наблюдать за ними издали, чтобы не привлечь к себе внимания охранников. Так они сопроводили печальную процессию до самых доков, где та остановилась, и стали издали наблюдать за происходящим. У одного из причалов невольников ожидали баркасы с гребцами, на которых несчастных, судя по всему, собирались доставить на борт корабля.
Николас, Гуда, Гарри и Амос расположились у стены одного из складов, не зная, на что решиться, что предпринять. Первым нарушил молчание Николас:
— Сдается Мне… — не закончив фразы, он мотнул головой и беспомощно развел руками.
— Говори! — потребовал Траск.
— Не знаю… Но с нашими людьми явно происходит что-то странное…
— А я так вот думаю, — убежденно заявил Гарри, — что это вовсе не наши люди, а двойники.
Николас с досадой выругался и хлопнул себя ладонью по лбу.
— Мне ведь следовало и самому об этом догадаться! Но все же мы не можем быть в этом до конца уверены, пока не побываем в поместье Дагакона. — Немного помешкав, он повернулся к своему бывшему оруженосцу. — Гарри, давай сделаем так. Ты сейчас вернешься к речным докам и скажешь Маркусу и Калису, чтобы они отправлялись в поместье. Нужно, чтоб Калис проник туда, где прежде содержали наших людей, и выяснил, там ли они еще и живы ли. Если крайдийцы по-прежнему в своем узилище, пусть об этом дадут знать Праджи и Вадже. А что предпринять после, Калису хорошо известно. Но если наших людей там не окажется… Или если они мертвы, тогда нам больше нечего здесь делать. Нападать на солдат первоправителя ради мщения мы не станем. Пусть тогда лодки остаются в доках, пока я не отдам других распоряжений. Но коли крайдийцы еще во владениях Дагакона, то за баркасы отвечаешь ты! Проведи их к условленному месту и после того, как вы примете на борт невольников, следуйте в гавань.
— Есть, капитан! — отсалютовал Гарри и повернулся, чтобы бежать к речным докам.
— Погоди! — остановил его Николас.
— Что-нибудь еще?
— Да. Постарайся остаться
— И ты тоже, Ники! — улыбнулся Гарри и, махнув принцу рукой, помчался в сторону устья реки.
Николас смотрел ему вслед, пока его ладная фигура не исчезла вдали, а после перевел взгляд на первые несколько баркасов с невольниками, причаливавших к одному из кораблей.
— Тысяча проклятий! — воскликнул вдруг Амос и указал на «Чайку» и «Орел».
— Они ж ведь собираются вывести отсюда обе посудины!
— И когда, ты думаешь, корабли снимутся с якоря? — спросил Николас.
Амос в последние несколько дней старательно собирал сведения о времени местных приливов и отливов, но ему удалось узнать не так уж много, ибо излишняя любознательность с его стороны могла бы показаться городским морякам подозрительной.
— Насколько я могу судить, где-то между полуночью и рассветом, — ответил он о протяжным вздохом. — Как только начнется прилив.
— Но может, нам удастся завладеть каким-нибудь другим кораблем и их догнать?
Амос обвел глазами залив и покачал головой:
— Много всяких судов бросает и поднимает здесь якоря, и мы могли бы попытаться взять любое из них, но … для того, о чем ты толкуешь, сгодится разве вот эта малютка, — и он ткнул пальцем туда, где на волнах плавно покачивался небольшой двухмачтовик с треугольными парусами. — Она хоть и каботажница, но уж больно быстрая да верткая. Нам только такая и нужна. Ежели мы на ней выскользнем из гавани прежде, чем отсюда выйдут ихние «Орел» и «Чайка», то нам будет вполне способно перехватить кого-то из них в прибрежной зоне. Им-то ведь надобно будет держаться по ветру, пока они не пройдут всю гавань, а после взять курс на юго-восток, чтоб обогнуть полуостров. Та из посудин, что пойдет второй, и сделается нашей добычей. — Глаза бывшего пирата сверкнули хищным огнем. — А другая никак не сможет повернуть назад, чтоб подать ей помощь! Но нам нужно успеть перехватить ату вторую, пока она не отвернет в сторону, иначе пиши пропало: только мы их и видели!
Гуда о сомнением покачал головой:
— Сколько ж нас поместится на этом каботажнике?
— Как раз столько, чтоб захватить один из кораблей. А после придется на него перегрузиться и догнать второй.
— Надо прежде овладеть одним, — с принужденной улыбкой заметил Николас, — а потом уж беспокоиться, как и на чем преследовать другой. А теперь, — он еще раз с тоской и болью взглянул на баркасы, с которых на борт корабля поднимали пленников, — нам пора возвращаться в трактир и послать гонца к речным докам, чтобы он рассказал всем, кто там остался, о переменах в наших планах.
Несколько минут они брели в молчании, и вдруг Николас с досадой воскликнул:
— О боги!
— В чем дело? — встревожился Амос.
— Накор! О нем-то мы совсем позабыли.
— Так и есть, — удрученно подтвердил Гуда.
— Кто-нибудь знает, где сейчас они с Энтони и чем занимаются? — спросил Амос.
Николас мотнул головой.
— Нет. И нам остается только надеяться, что они не растревожат осиное гнездо прежде, чем мы унесем ноги из этого города.
Все трое резко прибавили шагу и возвратились в трактир едва ли не бегом.