Королевы бандитов
Шрифт:
– Салони, если для тебя это такой стресс, зачем ты все время организовываешь вечеринки?
Салони вопрос озадачил настолько, что она даже рот приоткрыла, задумавшись.
– Гм… – в конце концов промычала она. – Мне как-то не приходило в голову, что можно этого не делать. – И пожала плечами. – А ты-то куда собралась, кстати?
Гита помахала пустым бидоном, и Салони кивнула:
– Передай Минабен привет.
– Кому?..
Салони указала на бидон:
– Женщине, которая дала тебе это.
Когда Гита доставила «привет» Салони в лагерь рабари, татуированное лицо Мины расплылось в улыбке:
– Салонибен убедила ваш панчаят
– Она умеет быть убедительной. – Гита протянула женщине-рабари бидон.
– И внимательной. Мне это нравится. Кстати, я поспрашивала у своих про Лакху.
– Правда?
– Она из Кача, верно? На прошлые Дивали родственники хотели с ней встретиться, но она не откликнулась. И после этого они так и не смогли с ней связаться.
Гита недоверчиво улыбнулась:
– Как вы всё это разузнали так быстро?
Мина помахала перед ней мобильным телефоном, и белые браслеты забрякали.
– Я могу с ней поговорить, если хотите, в следующий раз, когда буду в Кохре. – Гита не знала, как ей удастся увидеться с Лакхой, но решила, что придумает что-нибудь – к примеру, перехватит ее у дома Бада-Бхая, когда она пойдет за покупками. – Или могу добыть вам ее адрес. Мой друг Карем знает, где она живет.
Мина поразмыслила пару секунд и сказала:
– Я запишу вам свой номер телефона, Гитабен. Если Лакха захочет связаться с родными, мы поможем.
– Хорошо, я… Эй, а откуда вы знаете, как меня зовут?
Улыбка Мины сделалась еще шире:
– Я тоже умею быть внимательной.
28
«Искусство» – art – Фарах поражало воображение. Даже Гита должна была это признать, пусть и с неохотой. Благодаря портнихе новогодняя вечеринка Салони превратилась в блистательный показ мод. Почти все женщины здесь щеголяли в новых сари и ленгхах [161] , сшитых умелыми руками Фарах, которые сейчас распухли от многодневной работы. Из городов пришел тренд на неоновые цвета, и повсюду сверкал-переливался вихрь флюоресцентных тканей, расшитых пайетками и сверкающими бусинами, когда гостьи фланировали из дома на веранду и обратно. Дизайнер всего этого великолепия тем временем дремала, забившись в уголок, а на столике рядом с ней стояла пластиковая тарелка с целой горой закусок, к которым она и не притронулась. Все пальцы Фарах были замотаны белыми бинтами. Она примостилась на плетеном кресле в форме песочных часов, прислонившись затылком к стене. В отличие от ее жизнерадостных моделей Фарах была похожа на труп.
161
Ленгха – длинная юбка, традиционная индийская женская одежда.
– Эй, – сказала Гита. – Ты похожа на труп.
Фарах покосилась на нее из-под полуопущенных век, но была слишком вымотана, чтобы огрызнуться в ответ.
– Я примерно так себя и чувствую, – вяло проговорила она.
– Может, тебе домой пойти и поспать?
– Нетушки. – Фарах так же вяло указала забинтованной рукой на гостей: – Я хочу полюбоваться своими творениями.
– О боже… – пробормотала Гита, двумя пальцами извлекая прядь растрепавшихся волос Фарах из стакана с ласси [162] у нее в ладонях.
162
Ласси – взбитый коктейль из индийского йогурта-дахи, воды, фруктов, специй и льда.
– Упс, – с полнейшим безразличием прокомментировала Фарах. – Кстати, я рада, что ты не ушла из группы заемщиц. Знаешь, Самир тоже, как Рамеш, не хотел, чтобы я в этом участвовала.
– Да?
– Ага. Думаю, он боялся. Мусульман тут, кроме нас, раз-два и обчелся. Он считал, что мы должны быть сами по себе. И еще я думаю, он хотел, чтобы я ни с кем не общалась, сидела дома. Чтобы мой мир оставался крошечным.
– И что заставило его передумать?
– Выпивка для него была важнее страхов, наверно. Но оказалось, что ему нечего было бояться – когда я вступила в группу заемщиц, мой мир не особо расширился.
Гита сочувственно кивнула:
– Меня они тоже не любили.
Несмотря на усталость, Фарах очень энергично выразила несогласие:
– Это другое! У вас с Салони были свои терки – не знаю уж, из-за чего, и остальные женщины так или иначе выражали свое отношение к вашей ссоре и к тебе. Тебя, по крайней мере, замечали. Хейтили, но не игнорили. А я для всех была невидимкой.
Наверное, эта внезапная откровенность объяснялась крайней усталостью Фарах, решила для себя Гита. А может, враждебность Фарах поубавилась после того визита к ней домой в компании с Салони.
– Ты поэтому меня шантажировала?
Фарах пожала плечами:
– Ну, раз уж от меня и так все отворачивались, надо было оправдывать репутацию. Терять мне было нечего.
Гита кое-что знала о том, как выдавать непреодолимое стечение обстоятельств за осознанный выбор. И как обманывать саму себя, меняя собственное отношение к этим обстоятельствам, чтобы сохранить самоуважение.
– Ты давно разговаривала с Салони? – спросила она.
– Давно. И о ваших планах я ничего не хочу знать. Но даю слово, что я вас не выдам. Ну, то есть после того как вы всё сделаете.
– Спасибо. – Гита собиралась вернуться к гостям, но медлила. Наклонившись, она пристально взглянула в сонные глаза Фарах. – Ты ведь это запомнишь?
– Что?
– Что ты видела меня здесь и что мы разговаривали в… – Гита взглянула на настенные часы, – в восемь тридцать.
– Ага, – зевнула Фарах. – Замётано.
Ночь была прохладная – Гита явилась сюда в шали, но гостей собралось столько, что в доме Салони царила духота, шаль пришлось снять, и хозяева распахнули настежь все двери и окна. Саурабх упивался ролью радушного хозяина, хотя, как подозревала Гита, его энтузиазм был вызван еще и парой добрых глотков горячительного. Она многословно поприветствовала Саурабха, не забыв громко сообщить, что видела, как его жена трудится в поте лица на кухне.
Когда Прити села играть в карты с несколькими мужчинами, Гита отослала Рамеша домой, намекнув на грядущий интим. Придумать фальшивый, но убедительный предлог, чтобы отправить слепца восвояси, оказалось труднее, чем она думала. Сначала Гита попросила его наполнить водой миску Бандита. На что Рамеш не без оснований возразил, что сама она справилась бы с этой задачей быстрее. Тогда пришлось пообещать ему «частную вечеринку для двоих» – и он умчался вдаль, размахивая тростью. Иногда обещание секса заманчивее самого процесса.