Короли рая
Шрифт:
До Кейла дошло: все, что ему нужно было сделать, это приманить мартышку черносливом и осторожно взять ее на руки. Проще некуда. Но теперь она боится. Теперь она не приблизится ко мне, что бы я ни посулил, и я облажался. Если только…
Он встал, припоминая черные пятна на морде мартышки и надеясь, что сможет отыскать ее позже. Ему понадобятся нож и тарелка, и он помчался обратно в монастырь, на кухню, затем снова к деревьям, осознав, что его впервые не проводили обратно в комнату.
Сперва он собрал целую прорву фруктов. Проще
Он поставил поднос на бревно рядом с собой, изредка откусывая от плодов, и стал ждать. Угощение привлекло птиц и муравьев, и Кейл прогонял них. Некоторые фрукты изменили цвет, пока он изо всех сил старался не двигаться и казаться неопасным, а дневной свет почти погас. Наконец Кейл услышал знакомое верещание. Не успел он даже отреагировать, как мартышка прыгнула сзади на его бревно и схватила фрукт с тарелки, вытянув длинную руку, словно ребенок, который не может устоять перед запретом.
Кейл двигался медленно, почти не дыша. Он потянулся и съел еще немного фруктов, отчего зверек ринулся в укрытие, и он продолжал слышать предупреждающие вопли на деревьях, предположив, что это его знакомый самец. Свет исходил теперь лишь от половинки луны, однако новая мартышка вернулась и поела без вреда, и верещание стихло. Вскоре первый парень спустился вниз: жадность и любопытство наконец победили опаску. Как и у большинства людей, подумал Кейл и улыбнулся.
Самец крадучись подбирался к фруктам, как гепард, останавливаясь через каждые несколько футов, чтобы замереть и понаблюдать. Когда конец света не наступил и у Кейла не выросли клыки, зверек присоединился к своему другу, хватая лакомства и с визгом убегая, только чтобы медленно подкрасться обратно. Похоже, это тот самый, решил Кейл, и его сердце заколотилось. Он крепко держал тарелку, зная, что маленькие воришки забрали бы ее всю, если б могли. И медленно, кусочек за кусочком, мгновение за мгновением, они подбирались ближе.
Когда Кейл наконец переложил тарелку к себе на колени, мартышки без колебаний взобрались на него. Самец запрыгнул к нему на колени, как пес, а его приятельница встала у Кейла на плече и, положив одну лапу ему на макушку для равновесия, хватала фрукты, и в суматохе Кейл почти забыл, для чего он вообще здесь. Он улыбнулся и протянул руки, чтобы поиграть со зверьками, которые теребили его за волосы и дергали за одежду, чтобы взглянуть, что можно оторвать. И конечно, пока он был отвлечен, они украли тарелку.
Кейл рассмеялся, когда они с торжествующими вскриками унеслись прочь. Он понадеялся, честного слова о том, что он подержал их в руках, будет достаточно, затем с более легким сердцем вернулся в монастырь, изо всех сил стараясь сдержать волнение и тревогу, вызванные письмом.
Кейл спотыкался о ступени в незнакомых потемках. Найдя группу монахов, курящих трубки, он спросил их, где мастер Ло. Когда они ухмыльнулись и пожали плечами, он решил, что они не говорят на его языке или просто придурки. А может, у меня на лице обезьянье дерьмо, подумал он.
В итоге он нашел комнату Ло на главном этаже, рядом с большим открытым пространством для групповых песнопений, затем постучал как можно тише и вежливее. Он подождал и услышал бормотание внутри. Когда дверь открылась, он поклонился и без формальностей сказал: «Я поймал мартышку». Мастер Ло прищурился в полумраке, хмыкнул, затем пригласил Кейла войти. Комната была ненамного больше его собственной, но в ней потрескивал камин и здесь имелись мягкая кровать, кресло и большая полка, заставленная книгами.
– Как ты ее поймал? – Мастер Ло с усилием откинулся на подушки, и Кейл рассказал о тарелке с фруктами и о своей попытке убедиться, что зверек был тем самым. На протяжении рассказа старик оставался непроницаемым, но в конце сказал: – Сойдет. Сделка есть сделка. – Он что-то пробурчал и достал из кармана рясы маленький конверт, запечатанный и без опознавательных знаков.
– Я думал… как вы узнали, что оно от Лани? И я думал, вы его прочли? – Кейл в замешательстве прищурился, но старик пожал плечами.
– Я солгал, – сказал он так, словно Кейл был идиотом, и пренебрежительно отмахнулся: все более знакомый жест.
Кейл поклонился – по правде сказать, ему было все равно, – и вышел из комнаты; ноги и сердце игнорировали предостережение разума. А затем он был в своей койке, и его пальцы возились с бумагой конверта, пока он не увидел чернила с почерком Лани. Дыши.
«Кейл, – начиналось оно, – я надеюсь, прочитав это письмо, ты все равно будешь знать, что я люблю тебя». Не слишком хорошее начало. «Твой отец объявил, что моя свечная церемония состоится в следующий Матохи». Меньше чем через три недели. «Они с моим отцом пригласили большую группу “завидных женихов”, и, хотя я всегда верила, что однажды мне позволят войти в семью Алаку, теперь кажется ясным, что этому не бывать».
Что? Она верила?
«Вместо этого меня выдадут за того мужчину, которого моя семья сочтет наиболее полезным. Я пишу тебе, потому что хотела попрощаться. Сказать, что даже если бы я захотела, я не убегу с тобой. И я знаю, что ты попросил бы меня сделать именно это. Но это не та жизнь, которую я хочу для моих детей, и, несмотря ни на что, я по-прежнему дочь семьи Капуле и у меня есть обязательство перед моим народом. Все, что я могу тебе сказать, – что жизнь длинна и все расстояния можно преодолеть».