Короли Вероны
Шрифт:
– Сядь.
Похититель убрал кинжал от горла мальчика, указывая Пьетро на полураскрошившуюся корягу у огня. Пьетро сел, стараясь не стучать зубами от холода. На его обнаженных руках и груди блестели капли ледяной воды; он ловил тепло и в то же время не спускал глаз с Пугала.
Патино сел на камень со своей стороны костра. Он грубо опустил мальчика на колени и пятерней запрокинул ему голову назад. Кинжал он держал наготове. Огромными глазами Ческо вопросительно смотрел на Пьетро.
– Все будет хорошо, – заверил Пьетро мальчика.
Патино был мрачен.
– Для него – да, пожалуй. А вот на твою жизнь я бы и гроша не поставил. Ты кто такой?
– Я тот, кто давно ищет с тобой встречи. – Пьетро пытался представить, как бы Кангранде действовал на его месте. – Кстати, как ты узнал, что я здесь?
– Ответ за ответ, сосунок. Все равно что око за око.
– Хорошо. Я – Пьетро Алагьери.
– Ага. Сир Алагьери. Я мог бы и сам догадаться. Отвечаю на вопрос: я увидел, как в свете костра блеснул твой меч.
Пьетро кивнул; он слишком устал, чтобы корить себя за глупость.
– Это ведь одна из пещер, которые в старину использовали Монтекки?
– Да. Я вырос в этих краях. Эту пещеру я обнаружил еще мальчиком и всегда имел ее в виду. Правда, на прошлой неделе меня чуть было не нашли. Сюда зачем-то принесло двух девиц.
– Ты и их убил?
– Ну что ты! Я просто спугнул этих дурех, зарычав по-звериному.
– Тебе не пришлось особенно стараться. Итак, каков твой план?
– Ты будешь здесь сидеть, пока к нам не присоединится мой патрон.
– Ты имеешь в виду графа Сан-Бонифачо? – Патино не ответил, и Пьетро продолжал: – Ну и что же случится после счастливого воссоединения с патроном?
– Полагаю, ты умрешь.
Пьетро осенило:
– Граф мертв. Он погиб в Виченце.
По лицу Патино пробежала тень. Тень страха?
– Лжешь.
– К сожалению, нет, – отвечал Пьетро гораздо мягче, чем рассчитывал. – Я надел его доспехи, чтобы ввести в заблуждение падуанцев.
В голосе Патино не слышалось ничего, кроме презрения.
– И где же эти доспехи?
– Я их снял, когда пустился за тобой в погоню.
Явно не веря ни единому слову, Патино произнес:
– Что ж, подождем до полуночи и все увидим. Если граф жив, он придет в полночь.
– Долго придется ждать.
– Можешь сэкономить время и вскрыть себе вены. Я не стану тебе мешать. Более того: я даже могу тебя похоронить, правда, за кладбищенской оградой, уж не обессудь.
– Чтобы я сам себя лишил удовольствия, какое доставляет беседа? Да никогда. – Собственная бравада резанула по ушам. Пьетро взглянул на мальчика. – Ческо, Детто в безопасности.
Он заметил, как Ческо вздохнул с облегчением, несмотря на кинжал, холодивший хрупкую ключицу.
– Итак, сир Пьетро Алагьери, рыцарь Вероны, – прошипел Патино, – о чем желаете беседовать в последние свои часы?
Пьетро передернуло.
– Я хочу знать, что тебя сюда привело.
Дождь барабанил по черепичной крыше палаццо, однако не заглушал слов пленника.
– … И он умер совершенно разбитым, желая только одного – вернуть дом, в котором вырос. Ваши дядя и отец правили Вероной, нарушая заведенный порядок. У нас нет ни королей, ни кесарей. Никому не позволено править своими согражданами.
– Теперь я понимаю, как представители рода Бонифачо столько веков страдали, да еще успевали править, причем без каких-либо выборов.
– Мои родные достигли высокого положения благодаря своим многочисленным достоинствам, – поморщился граф.
– Не сомневаюсь, что ломящиеся от награбленного подвалы не имеют никакого отношения к вашему благосостоянию.
– Да, моя семья отмечена Божией милостью.
– Моя тоже. Причем не только мой брат. Самый одаренный у нас – Ческо.
– Разумеется, разумеется, Ческо у вас самый одаренный. По крайней мере, был.
– Значит, чтобы отомстить за своего отца, вы убьете наследника Кангранде?
Граф скроил презрительную гримасу.
– Это было бы проще всего. Когда я узнал о мальчике, я сразу увидел новые возможности. Иначе мне бы никогда не заручиться поддержкой Патино.
– Кстати о Патино. Почему вы снова с ним связались? Ведь он провалил первую попытку похищения.
– Верно. Я слышал, он сам едва спасся. Однако, если быть честным… – Винчигуерра закашлялся, на полотенце осталось кровавое пятно. – Если быть честным, никто из остальных похитителей также не добился успеха. Им не удалось даже подобраться к ребенку.
– Я бы сказала, что двое из пытавшихся его убить подобрались достаточно близко.
Граф округлил глаза.
– Я никогда не хотел смерти мальчика. Смерть спутала бы все мои планы.
– Значит, ваши наемники вас неправильно поняли – они искромсали мечами постель Ческо.
– Когда это случилось? – спросил Винчигуерра.
– В июне прошлого года. Скажите, по крайней мере, что это была ошибка.
Лицо графа приняло глубокомысленное выражение.
– В июне я никого не подсылал. И в мае тоже, и в июле.
Выражение с глубокомысленного сменилось на честное.
Катерина поверила. Значит, на Ческо охотился кто-то еще – кто-то достаточно хитрый для того, чтобы замаскировать намерение убить мальчика под попытку похищения. Судя по лицу графа, он пришел к такому же выводу.
– Вы знаете, кто это, – заключила Катерина.
– Может, и знаю, – не стал отрицать Винчигуерра. – Только верьте мне, мадонна: я никогда не хотел причинить мальчику вред. Я даже взял с Патино клятву, что он ничего ему не сделает.