Короли Вероны
Шрифт:
Пьетро так и подскочил. Он-то не сомневался, что после сегодняшнего вернется в Верону, будет увенчан славой, со всеми вытекающими последствиями.
– Вижу, придется повлиять на ваши отношения. Вот не думала, что Пьетро – во многом плод твоих трудов, – усмехнулась Катерина.
– Ну, знаешь, ты тоже руку приложила. Но речь не об этом. Каким образом ты собираешься влиять на наши с ним отношения?
– Каковы были твои распоряжения в Кальватоне?
Нахмурившись, Кангранде положил меч на парапет. Катерина не отставала.
– Ты сам установил правила, сам выбрал оружие. Поздно идти на попятный.
– Да, верно. – Кангранде возвел очи горе и вздохнул. – Я приказал устроить погром. Я велел насиловать женщин, бить детей, пытать мужчин, а потом уничтожить их всех. Я бросил клич «Даешь резню!». Печать действительно была моя.
– Зачем? – воскликнула Катерина, словно прочитав мысли Пьетро.
– Ну, это же очевидно. Иметь репутацию тирана почти столь же важно, сколь иметь репутацию милостивца. Возьми хоть Цезаря. А лучше Суллу.
– Ты ведь наказал своих германцев за неповиновение.
– Разумеется! Не мог же я допустить, чтобы на моей репутации осталось такое пятно. Жаль, верные были наемники. Это все, что ты хотела выяснить, милая? Может, лучше пойдешь спать?
– О, ты сразу видишь открытый гамбит.
– Как? По-твоему, я простукиваю стены в поисках лаза? А ты сразу применяешь оружие осажденных?
– Если надо. Но, пожалуй, я бы сумела найти подземный ход. Оставим метафоры. Лучше поговорим о мавре. Помнишь, сразу после того, как ты отдал мне Ческо, я призвала аль-Даамина, чтобы он составил гороскоп? В Венеции на мавра и Игнаццио напали. Это дело рук графа?
– Конечно нет. До сегодняшнего дня наш милый граф понятия не имел о твоей любви к астрологии.
– Кто же тогда, по-твоему, подослал убийц к астрологам?
Кангранде пожал плечами.
– Это могли сделать только два человека.
– Сомневаюсь, чтобы твоя жена знала достаточно об аль-Даамине; тем более не могла она знать, что он едет в Виченцу.
– Отлично! – Кангранде хлопнул в ладоши. – Кэт, не ожидал от тебя такой догадливости. Ладно, признаюсь – это я пытался их убить.
Катерина прищелкнула языком.
– После того, как Тарват оказал тебе любезность – открыл твой гороскоп в день твоего совершеннолетия!
– Да, вот такой я неблагодарный.
– И все же мавр до сих пор жив. А ведь у тебя наверняка было немало возможностей убить его.
– Верно. Однако после того, как мавр составил гороскоп Ческо, опасности он больше не представлял. Напротив, время от времени был очень полезен.
– Еще бы. А теперь я перейду к предмету куда более важному.
– Хочешь спросить о Джованне?
– Пока нет. Я хочу спросить о Морсикато. Хочу знать, что на самом деле произошло, когда вы с ним спешили к карете.
Кангранде нехорошо усмехнулся.
– Кэт, ты прирожденный инквизитор… Я отвлек Морсикато, затем ударил по голове. Он уверен, что я спас ему жизнь.
– Значит, не было никаких разъяренных падуанцев?
– Не говори ерунды. Я должен был защитить Джованну. Тогда я думал, что только Морсикато знает о ее роли в нападении на Ческо.
Пьетро похолодел.
«Он пытался убить и Теодоро, и Морсикато! Поверить не могу!»
– А когда ты выяснил, что мы все тоже подозреваем Джованну, ты решил помиловать Морсикато. Действительно, что за прок от его смерти, если мы в курсе. Странно другое – почему ты не убил его сразу.
– Предусмотрительность, Кэт, обычная предусмотрительность, – пожал плечами Кангранде.
– Да, предусмотрительность – качество полезное. Из предусмотрительности ты сослал верного Пьетро в Равенну и держал его там, пока он тебе не понадобился? Интересно, сколько еще милых сюрпризов ты припас?
Глаза Скалигера сверкнули, даже едва не засветились, как у кота.
– Джованна – моя жена.
– А я твоя сестра, – парировала Катерина. – Поэтому доктору дарована жизнь. Ты не можешь допустить, чтобы о Джованне злословили; ты также не можешь избавиться от меня. Не было никакого смысла убивать Морсикато, если мы все знали. Но признайся: а Пьетро ты бы убил, если бы он догадался о кознях Джованны?
Пьетро подался вперед, забыв об усталости. Кангранде тряхнул головой, словно муху отгонял.
– Давай, братец! Откройся, Великий Пес, Борзой Пес, – подначивала Катерина. – Неужели тебе самому не надоело молчать? Ты отлично изображаешь раскаяние и милосердие, но сегодня придется признать, что ты лишен и того и другого. Сегодня ночь правды.
Кангранде отвернулся, плечи его поникли. Пьетро услышал бормотание, совсем не характерное для Кангранде, отлично владеющего голосом:
– Разве? Разве я лишен способности раскаиваться и быть милосердным?.. Ладно, выпустим демонов. Ведь скоро Иванов день. – Кангранде смотрел на крыши, склонив голову набок. – Разумеется, я бы убил Пьетро. И его отца, даже если бы это означало, что великая «Комедия» останется незаконченной. Джованна – моя жена. Я не задумываясь избавился бы от сотни добрых друзей, лишь бы спасти ее репутацию.
– Значит, ради репутации! – воскликнула Катерина. – Не ради любви!
– Жена Цезаря должна быть вне подозрений.
– Ты же сам ее подозревал.
Кангранде расхохотался.
– Подозревал! Я не подозревал – я знал наверняка. Я знал об этом два последних года. Ясно было, что кто-то открыл дверь лоджии и выпустил Патино. Пьетро еще понять не мог, как это Патино так быстро добрался до площади.
«Он знал, даже тогда знал. Он внушил мне, что предатель – Туллио, единственный человек, имевший ключи и доступ к печати Кангранде».
Пьетро вспомнил строки из письма Кангранде: «Что касается моей личной печати, кроме меня доступ к ней был только у одного».
Помимо этого одного была еще и одна – жена Кангранде. Джованна, носившая на поясе ключи от всех комнат в палаццо.
Катерина воззрилась на брата.
– Ты отослал Пьетро, чтобы он выслеживал Патино.
– Ну да.
– А других причин разве не было?
Улыбка Кангранде стала шире.
– Надо бы нам почаще играть. Не ожидал, что это так занятно.