Корона графини Вревской
Шрифт:
пропитал табак ядом из пробирки номер восемь. Постарался пачку надорвать, выкинул несколько сигарет и придал вполне приличный вид, как будь то только что вскрыли. Встреча не заставила себя ждать. После похорон Коняева за мной приехал Мишка.
– Сашка, поехали, тебя хочет увидеть Эльза. Началось. В шикарной машине меня довезли до ресторана "Винный Клуб" и провели на
место. За столиком сидит могучий мужик с искореженной от шрамов рожей. Эльза сидит рядом, как и тогда, смолит пачку сигарет. Я сажусь напротив них и вежливо здороваюсь. Мишка в этот раз сел недалеко, за другой столик.
– Привет, Александр, - Эльза небрежно скидывает пепел на пол, - Ходят слухи, что
ты не угомонился. Мой отец умер, а ты готовишь новый пасквиль в газетах.
– Простите, откуда у вас такие сведения?
– Откуда - откуда... от верблюда. Весь Питер знает, что ты продался газетенке из
Москвы.
– Это мое право...
– Короче, Склефасовский, - рявкает амбал, - кончай пачкать Питер. Еще хоть одно твое поганое слово выплывет в газетенках, считай ты покойник.
– Хорошо.
– Александр, у нас появился к тебе один вопрос?
– говорит
– Позвольте Я неуклюже хватаю Мальборо и встретив толчок ее руки, роняю пачку на пол.
– Ой простите.
– Идиот. Они сидят и презрительно глядят на меня. Я опускаюсь под стол на пол, спешно выдергиваю из кармана отравленную пачку, а хорошую тут же отправляю в пиджак. Кладу Мальборо на стол.
– Простите Эльза ловко выдернула из пачки сигарету и тут же затянулась. Слава богу, ты получишь, то что надо.
– Эльза, дай мне закурить, - сипит ее напарник. Он тоже выдергивает сигарету и жадно прикуривает.
– Так вот о чем хочу спросить, ты сидел в тюрьме вместе с Бореком и стариком? вдруг задает вопрос амбал.
– Сидел.
– Это ты завалил старика?
– Нет, Борек.
– Все говорят, что это ты.
– Старик с Бореком вели непрерывную войну. Отношение накалились на столько, что старик нанял меня убить Борека, но тот узнал об этом и опередил его.
– А кто ему заложил старика?
– Я не знаю.
– Врешь, скотина. Это сделал ты. Жалко, что здесь много народа, я бы из тебя кишки выпустил.
– Я не вру. Борек спасает свою задницу. Удар в скулу отбрасывает меня под соседний столик, почти под Мишкины ноги. Амбал встает, вместе с ним Зльза, она сбрасывает сигареты себе в сумку.
– Твое счастье, что Борек дерьмо. Пока братва не знает, что с тобой делать, но если ты еще вякнешь в газетенке о застройке вдоль залива, я лично перережу тебе горло.
– Но я... Они не слушают меня и уходят. Мишка сидит за соседним столом и ухмыляется.
– Хорошо тебе Корявый врезал.
– Корявый?
– А ты что, не знал с кем говоришь?
– Догадывался, но не был уверен. Он же мне не представлялся. Ну ладно, я с ним еще поквитаюсь. Мишка усмехается. Я потер скулу и поплелся к выходу. Рано утром, перед самым выходом на работу, ко мне домой приехал Мишка. Он по хозяйски вошел в мою комнатенку, молча выложил на стол хлеб, нарезанную селедку,
огурцы и бутылку водки. Нашел на тумбочке стаканы и, разлив водку, подвинул мне стакан.
– Выпьем за упокой души Эльзы и Корявого.
– Что это значит?
– Это значит, что они сдохли. Вчера вечером вдруг неожиданно, Эльзя тихо умерла на диване, а Корявый за рабочим столом. У обоих одинаковый диагноз, остановилось
сердце. Он тремя глотками осушает стакан и жадно заедает куском селедки с хлебом.
– Собакам и собачья смерть.
– Я все знаю, Сашка. Я видел, как ты сбил пачку сигарет со стола и потом на полу
подменил ее. Я ведь сидел недалеко и наблюдал за вами. Это ты их убил. Я подскочил к нему и схватил за горло.
– Будешь орать, это я сделаю сейчас с тобой. Мишка чуть не поперхнулся, прекратил жевать и с испугом посмотрел на меня.
– Шутишь?
– Чтобы я не шутил, молчи, а то тебя убью тоже.
– Нет, конечно нет...
– Вот и хорошо. Я отпустил его.
– Теперь я понял, ты не тот ангелочек, ты гораздо хуже..., - заметив мое угрожающее лицо, Мишка заспешил.
– Это Корявый к твоей жене и тебе подослал тогда убийц.
– Что же ты мне, сволочь, раньше не говорил.
– Сам недавно у корешей узнал.
– Ладно. Сдох и хорошо.
– За тобой должок Смертник. Я тебе сказал, кто подослал к тебе убийц...
– Нет за мной никакого долга. Этот подонок умер, а ты мне сообщаешь после его смерти, что во всем виноват он. Вот что, голубчик, мне пора на работу, поэтому выметайся от сюда.
– Но ведь я.
– Катись и не раздражай меня, а если хоть слово пикнешь кому нибудь о том, что видел, убью. Варя бродит со мной по парку и прижавшись к плечу и говорит.
– Я вчера ездила к подруге, их дом недалеко от гостиницы Прибалтийской на берегу
залива, там недалеко от нашего завода, как раз между гостиницей и предприятием, подожгли горы битых телевизоров. Дым прямо так валит на городские кварталы.
– Кто поджег, не знаешь?
– Если бы знать? Но это не случайный поджег. Наехало много милиции, оцепили и никого не допускали до тушения. Кто-то вызвал пожарные машины, так их даже дальше оцепления не пропустили.
– Что это, следы скрывают или еще что-нибудь? Ведь это очень вредный дым, там пары ртути, опять несчастные жители побережья получат дозу отравления.
– А от гостиницы стали рыть котлованы под фундамент и землю увозить неизвестно куда...
– Там надо увозить все. Что в котлованах, что рядом с ними, земля все равно отравлена.
– Но это уже толчок, значит они отреагировали на наши статьи.
– Будем считать так. Слушай, что мы все о делах, да о делах, встретимся и ни о чем больше другом не поговорим.
– Так поговори.
– Можно я тебя поцелую.
– Этот разговор по мне. Почему только ты раньше не начал говорить об этом. Я притягиваю ее к себе и целую, потом мы целуемся уже без перерывов. За прокурором Ставрыгиным я наблюдал уже целую неделю. Это однообразно заведенная машина. Утром выводит на прогулку собаку, длинноносого фокстерьера, потом на работу, вечером опять выводит собаку. На этих прогулках я и решил его подловить. Купил резиновые хирургические перчатки. Натянул правую на руку, сверху одел нитяную... На лицо одел полумаску деда с носом, усами и большими бровями. Выбрал из коллекции пробирку с жидкостью под номером три и тронулся в путь. Как только издали заметил Ставрыгина с собачкой, тут же вскрыл пробирку и побрызгал на тыльную сторону перчатки, в аккурат на костяшки... Пробирку аккуратно запечатал и засунул в карман. Когда я подошел к прокурору, его собака стала себя странно вести. Она спряталась
от меня за его ноги и начала скулить.
– Кешка, ты чего?
– недоуменно
– Чего это с вашей собакой?
– А вам то что? Он недовольно повернулся ко мне. Тут то я ему и всадил в зубы правой, прямо кулаком. Прокурора подбросило, он перекатился через перепуганного пса и растянулся на земле. Пес взвизгнул и понесся к парадной дома, бросив своего хозяина. Ставрыгин сел и потряс головой, он растер выступившую кровь по губам потом вскочил и побежал к дому. Теперь и я удираю как можно дальше от этого места. Перчатки скинул в канализационный люк. Прокурор умер на следующий день. Я потом специально сходил в морг, куда его перевезли, где узнал от врачей, что Ставрыгин умер от остановки сердца. Месть клокочет во мне, я уже наметил следующую жертву, это следователь, который допрашивал и бил меня. Капитан Семенов любитель пива. Перед его домом обычная забегаловка, куда после работы он приходит, чтобы опрокинуть одну-две кружечки. Я опять подготовился, облил латексом пальцы левой руки и обработал их порошком.
– Селиванов? Похоже от удивления капитана заклинило. Рот криво приоткрылся и уже не мог захлопнуться. Я как раз делал вид, что выхожу из забегаловки.
– Капитан. Вот так встреча.
– Ты жив? Видно в МВД не до всех доходит полная информация.
– Жив. Произошла ошибка, меня оправдали. Чего вы встали, пойдемте, выпьем за встречу, я вас пивом угощу. Вцепившись в его рукав я тащу к стойкам.
– Ты не бежал, Селиванов? Не верит стервец.
– Нет, я вам сейчас документик покажу. А пока принесу пива. Я заказываю пару кружек пива. Ободок одной кружки протираю латексными пальцами. Когда поднес пиво и поставил кружку перед ним, следователь уже пришел в себя.
– Так что у тебя за документ?
– Сейчас. Я вытаскиваю из пиджака постановление суда.
– Вот. Капитан нетерпеливо выдергивает бумагу и читает. Потом поднимает на меня глаза и
делает первый глоток пива.
– Значит, свидетельница отказалась от своих показаний?
– Да. Она потом призналась, что ее обрабатывали..., чтобы оклеветать меня.
– Кто?
– ФСБ.
– Зачем?
– Это я не знаю.
– Тебе не повезло, Селиванов. Могу тебе сразу же сказать, в том, что произошло, я не причем. Он выпивает пиво до конца.
– Кто же может мне пролить правду, почему меня посадили?
– Только не я. И вообще, я считаю, то что произошло, это судебная ошибка.
– Вы вышибали из меня признание...
– Заткнись, благодари бога, что еще выкарабкался из этой истории.
– Хорошо. Еще пива?
– Нет. Я лучше уйду. Прощай, Селиванов, и больше не попадайся мне в лапы. Он явно заспешил. Может я не все знаю? Мне кажется, что все слишком гладко прошло и я разумно решил остановиться. Все свои ядовитые пробирки "похоронил" на берегу Морской набережной, сунув их в полу
засыпанный люк. По прежнему ухаживаю за Варей и с каждым днем все больше и больше привязываюсь к
ней. Однажды я опоздал на свидание. Только вышел из дверей, как передо мной взвизгнули тормоза машины. Трое расторопных молодцов выскочили из нее и вцепились мне в рукава.
– Пройдемте с нами.
– Куда?
– Пошли, пошли... Они заталкивают меня в машину. Я уже догадался, что это серьезные люди и поэтому испугался, не посадят ли меня опять в тюрьму. Меня привезли в Большой дом и тут начались чудеса. Молодые люди вежливо высадили меня, заказали мне пропуск и провели на пятый этаж. В большом кабинете встретило несколько человек.
– Здравствуйте, гражданин Селиванов, - тянет мне руку седоусый полковник.
– Я полковник Гордый Николай Николаевич. Я здороваюсь. Так же недружно жму руки присутствующим, которые тоже мне представляются, здесь прокурор, два офицер следователя и двое понятых.
– Мы вас, Александр Сергеевич, вызвали для опознания.
– А я то думал, зачем? Так неожиданно взяли на улице. Следователь ухмыльнулся, полковник засмеялся.
– Это все лейтенант Синицын, разобьется, но доставит... С вами видно переборщил.
Пойдемте к столам. Он ведет меня к большому столу, забитым невероятными вещами. Чего тут нет, драгоценные камни, ювелирные украшения, оружие, сервизы, хрусталь, картины.
– Узнаете чего-нибудь?
– спрашивает за спиной следователь. Я приглядываюсь и сердце мое вздрагивает.
– Узнаю.
– Только не торопитесь, будьте внимательны.
– Это корона графини Вревской, это мои картины, вот эти Наполеоновского периода,
– я показываю пальцем.
– Здесь две шпаги, вот эти старинные пистолеты, а здесь, вот в этих коробочках, должна быть коллекция нательных крестиков Ватиканских пап, начиная от Григория VI и Бенедикта IX до Пия IX...
– Это что, натуральные?
– Большинство. Конечно есть муляжи, но сделаны они очень искусстно из натурального золота, серебра и драгоценных камней.
– Понятые проверьте, пожалуйста. Капитан Орлов, вскройте каждую коробочку и покажите содержание. Офицер начинает вскрывать первую коробочку и читает надпись на тыльной стороне.
– Золотой крестик папы Климента IX... Золотой крестик с вкраплением трех бриллиантов папы Сикста IV..., серебряный крест папы Льва IX... Этот я узнаю очень хорошо. Таська в дядиной квартире выбрала именно эту коробочку первой и сразу разочаровалась, увидев черный крестик.
– ... Золотой крестик с большим красным рубином папы Урбана VIII..., просматривает дальше коробочки капитан. Теперь начинается длительный перечень чтения коробочков, всего просмотрели 44 штуки, заняв почти пол часа.
– Что еще вы нашли здесь?
– продолжает меня спрашивать следователь.
– Этот кортик, и бижутерия. Это изумрудное колье, еще одно из рубинов, серьги...
– я вспоминаю то, что примеряла на себя Таська. Наконец, больше ничего знакомого я на столе не увидел. Хотя стоп. Невзрачная папка лежит на столе, я спешно раскрываю ее. Так и есть, это мемуары дяди.
– Здесь еще папка, она тоже моя, - еще раз оглядываю стол.
– Пожалуй, все.
– То, что вы перечислили, это ваши вещи?
– Да. Эти вещи мне достались по наследству от дяди.
– Когда они у вас пропали ?
– Их у меня украли два с лишним года назад, я тогда вызывал милицию и перечислил