Корона Меднобородого

Зубков Алексей Вячеславович

— Относительно не повезло? — удивился Ласка.

— Ты перехитрил Люциуса…

— Я перехитрил?

— Да. Ты заключил с ним договор насчет живой воды в обмен на жалованную грамоту. Грамота теперь у тебя будет.

— Вилами по воде.

— Не будь Люциуса, вряд ли ты бы где-то нашел живую воду. Ты бы сам не отыскал даже человека, который бы знал, к кому за ней постучаться.

— Какая еще грамота? — спросила Оксана, — Кто в своем уме меняет живую воду на какую-то бумажку?

— Его спроси.

— Жалованная

грамота на Виленское воеводство, — пояснил Ласка, — Не желает пан быть волынским магнатом, желает быть виленским воеводой.

— Так он и до коронного гетмана дойдет, — сказала Оксана, — А почему вы тогда в Крыму, а не в Кракове? Вас сюда польский король послал?

3. Глава. Унести ноги из Истанбула

Понемногу Оксана выведала, сколько смогла, и про то, какого рода-племени ее спасители, и про их путешествие. Не только про приключения при дворах, но и про пути-дороги. Какие где люди живут, богатые ли, бедные, что сами едят, чем гостей встречают.

— Поняла, кто мы такие? — гордо сказал Вольф, — Мы у короля Франции из личной конюшни можем жеребца угнать. У германского императора из башни редкую птицу попугая можем извлечь. У султана перстень стащить и у крымского хана девицу увести.

— Перстень, кажется, у султана остался? Недостащили. С жеребцом и птицей та же история?

Вольф опустил глаза.

— С девицей зато все в порядке. Чуть костьми не легли, но освободили, — сказал Ласка.

— И зачем? Чтобы из одного гарема в другой поселить?

— Можем и от султана побег устроить.

— Хм… Ладно, гусекрады, конокрады и мошенники из вас так себе, но побег из гарема вы устроить и правда можете. Я тут, конечно, подумала уже, не сбежать ли в Истанбуле от вас двоих. Это, наверное, проще будет, чем от всей султанской стражи. Но потом-то куда деваться? С одной стороны Крым, за ним Дикое Поле. С другой стороны правоверные страны, мне туда еще больше не хочется. С третьей — Европа. Вроде и христианская, да я там никого не знаю, молитвы не на том языке читаю и крещусь в другую сторону. Куда мне там одной?

— К французскому королю, — ответил Вольф, — Или к императору, но я бы советовал с короля начать. Ты девица хоть куда. От одного короля к другому везем, можем и третьему-четвертому представить.

— Еще предложения есть?

— К Папе Римскому я бы не советовал. Старенький он. Но можем в Риме с нашим другом-живописцем познакомить, мужчина в самом расцвете сил и не женат.

— В самом расцвете сил это как вы?- заинтересовалась Оксана.

— Я у него меч отобрать не смог, — сказал Ласка, — У Саадета, ханского сына, смог, а у Бенвенуто нет. Руки у него крепкие.

— А все остальное тоже крепкое? — Оксана стрельнула глазками.

Ласка покраснел.

— Кабы не крепкое, не пришлось бы Ласке у него меч отнимать, — сказал Вольф, —

Если тебе короли не по нраву, то Бенвенуто хорошая партия. Красивый, обходительный, при ремесле, при деньгах, за себя постоять может. Опять же, не женат.

— Только католик?

— Хочешь лютеранина? Ну я лютеранин, — сказал Вольф, расправив плечи и поправляя волосы.

— В зеркало на себя посмотри.

— Что не так с зеркалом? Я там вроде нормально отражаюсь.

— Смотреть надо правильно. Оборотень ты. Волк, а не человек. На тебя правильным взглядом взглянешь, душа в пятки уходит.

— Да у вас на Лысой горе еще не такое пляшет. Как послушать, так всякие богомерзкие чудища принимают человеческий вид, чтобы с вами, ведьмами, совокупиться.

— Ты там был, чтобы так говорить?

— Нет, но говорят люди.

— То есть, нелюди?

— Ладно, нелюди. А ты была?

— Да как-то не собралась до сих пор.

— Католики тебе не нравятся, лютеране не нравятся. Правоверные больше по душе? Тогда султан тебе самое то.

— Если честно, то милее всего наши православные шляхтичи, — Оксана подняла руки и потянулась, как поутру вставая с постели.

— Побойся Бога, где мы тебе православного найдем, — сказал Вольф.

— В Истанбуле греков полгорода, если что, — ответил Ласка.

— А сам как, не православный? Али не люба я тебе?

Ласка снова покраснел.

— Меня батька с мамкой с детства приговорили на соседской дочери жениться.

— Что же не женился?

— Да маленькая она еще. Как подрастет, да если не помрет, — Ласка перекрестился, — Тогда свадьбу сыграем. Пока буду холостой ходить.

— Так ты до сих пор…

— Молчи, тьфу на тебя! — Ласка поднялся и ушел на другой борт.

Грешный опыт у него был. Но Ласка считал совершенно неприличным обсуждать подобные вещи с кем бы то ни было, особенно с женщиной.

Когда кораблик проходил Дарданеллы, Оксана всерьез задумалась о том, что ее везут сдавать в гарем султана. Сбежав из ханского гарема, переезд в султанский она восприняла как ступеньку на карьерной лестнице. Но, послушав про путешествия и про дальние страны, задумалась, не лучше ли будет обосноваться при дворе какого-нибудь христианского короля. На худой конец, домой вернуться.

— Вы что, в самом деле, меня к султану везете? — спросила Оксана.

— Да, — спокойно ответил Ласка.

— Меня, православную красную девицу, к султану-басурману? Я-то уж подумала, вы меня освободили и с завидными женихами в Европе познакомите.

— Наше дело тебя передать, перстень получить, а дальше тебя у султана ничто не держит, — сказал Вольф.

— Прямо ничего-ничего меня не держит? Ни забор, ни стража, ни незнание языка, ни отсутствие денег? — Оксана начала закипать.