Корона Меднобородого
Шрифт:
Навел порядок, обжился, мельницу починил, хозяйство завел. Мужик, он человек простой. С него не дери три шкуры за помол, так он хоть и к самому черту зерно повезет. А если мельник в церковь ходит, то уже как бы и свой человек, православный. И глаза закроем, что у него на запруде водяных с кикиморами видели. Нечего выпивши по чужим запрудам бегать, чужую рыбу в чужом пруду ловить.
Ага, кикиморы. Оказалось, что на заброшенной мельнице, которая по легенде чертова, живет всякая нечисть и уходить не хочет. Русалки, лешие, водяные, кикиморы всякие и вообще не пойми кто. Что с того, что Ян колдун? Он в первую очередь человек, раб Божий, а потом уже
Он не особо и колдун, честно говоря. Да, может деревяшку оживить, ну там какие-то штуки простенькие. Но с колдовства жить вообще сложно. Это надо к королю под руку, да постоянно что-то новое выколдовывать. А короли народ такой… Ладно короли, вот с придворными ужиться это беда. В общем, если ты пан, как Твардовский, то можешь и при короле неплохо жить, а если не пан, то выше головы лучше не прыгай. То ли дело мельница. Вода течет, жернова крутятся-вертятся, батраки мешки подтаскивают, а ты только сиди да покрикивай.
Прогнать кикимор с лешими Ян не осилил. И Чорторыльскому ничего не предъявишь. Они в договоре не упоминались. Вот тебе, законный покупатель, бумаги на мельницу, а кикимора не субъект права, в бумагах не поминается.
Освятить? Как ты пруд с плотиной освятишь, чтобы надолго помогло? Это же не дом. В пруду красный угол выкопать и там икону утопить?
Ян на Чорторыльского обиделся и решил подстроить так, чтобы Люциус к нему сам пришел и сам пообещал нечисть с мельницы выгнать. Если самому на поклон идти — надо что-то предложить. Поэтому Ян решил сделать так, чтобы не он к Люциусу, а Люциус к нему на поклон пошел. Нашел вора, который взялся залезть к Чорторыльскому. Да-да-да, меня.
Тот самый сундук, за который Ян от Чорторыльского мельницу получил, стоит у пана в спальне. В том сундуке хранится его казна и прочие сокровища. Сундук закрыт на надежный немецкий замок. Надо зайти ночью и открыть замок, а сундук не трогать, он все равно не откроется.
Дом у Чорторыльских большой. Добротный старый дом на семью в три поколения. Но семьи у Люциуса нет, и его душегубы там живут как в казарме. Они, хоть и дрянные, но шляхтичи. По мелочам не воруют. Вообще, мелкое воровство это не шляхетское дело. Из казны золота позаимствовать или за трофеи подраться — это они могут, а чтобы за столом солонку стащить, так это никак. Даже те из них, кто убийцы, грабители и насильники, до воровства не опустятся. Хотя, как по мне, так воровство — меньший грех, чем кровопролитие.
Если вспомнить, то люди, которые грешат по-крупному, часто любят почитать морали по поводу мелких грешков. Иному черти в аду готовят встречу с герольдами и трубачами, а он на грешной земле мужику за бранное слово выговаривает.
Так вот, о чем это я? Сундук. Замок. Дом полон людей. Как стемнеет, так они чаще за столом, чем в постелях. Я обернулся волком, прыг-скок по крышам и крюк с веревкой на чердак занес. Как тогда на башне в Вене. Потом снизу подошел, веревку продернул, нитку завязал. Раз, другой я туда ходил. Тяжело, сложный замок. И ломать не могу, услышат. Пьяный шляхтич не то, что оборотня, самого черта не боится. Сколько у меня родичей так полегло. Наш брат как крови нюхнет, так тоже сам черт не брат. Но одно дело простаков на испуг брать, а другое — когда стоит напротив мрачный дядька вроде тебя, Ласка, только постарше, и с саблей вроде твоей.
Первые два раза я пытался вскрыть замок ночью. Ничего не выходило. На третий раз пришел ломать, еще звезды не взошли. Тут меня сундук и окликнул. Но я-то знал, что сундук не простой, я ему привет передал от Яна и из масленки на петли капнул. А он мне насчет замка подсказал.
Утром Люциус обнаружил, что сложный замок немецкой работы открыт. Сундук Чорторыльскому нажаловался, будто не я приходил, а трое немцев замок ломали и с сундука крышку сковырнуть пытались, да он не дался. Обещали, якобы, немцы прийти с ведьмой, с колдуном и с разрыв-травой. Да еще святой воды прихватить, вдруг крышку изнутри черти держат.
Люциус, не будь дурак, побежал к Яну. Немецкий замок-то ему не помог, а сундук работы Яна сокровища защитил и не открылся. Ян тогда как раз закончил вырезать ту дубинку. Отдал ее Люциусу в обмен на то, чтобы тот убрал кикимор с мельницы.
Люциус положил дубинку в сундук, а кикимор с лешими с мельницы прогнал. Знаете, как? Пришли бесы и всех на пинках вынесли. Те самые бесы, на которых Ян в Полоцке в корчме жаловался.
Мельница заработала, крестьяне муку повезли, жернова закрутились. Только бесы постоянно что-то ломали по мелочи, и у Яна никак не получались сидеть да покрикивать. Бесы, они конечно, не сами по себе и своих старших слушаются, но народец подлый и пакостный. Вечно чего-то требуют, будто они тут главные, а мельник им должен дань платить. Получилось, что Ян дубинку зазря отдал, хрен редьки не слаще. Дубинки-то он режет не по штуке в неделю. Даже и не в месяц, и не в два. Дерево особое да все такое.
К священнику идти не дело, рассказывать про сделку с чернокнижником никак не хочется. Мелким колдовством бесы не изгоняются. То есть, Ян дубинку старался, делал, душу вкладывал, а, получается, отдал ни за что. Хрен на нихрена поменял. Обидно, да?
Ян снова пошел ко мне. Мы подумали, а что бы по-настоящему Люциуса не ограбить. У него сундук, который Ян знает, как открыть, если днем. В сундуке дубинка, которую Ян знает, как остановить. Он для себя оставил заветное слово, через которое мог бы дубинкой повелевать не хуже нового хозяина. Нужен был еще вор, который откроет немецкий замок. И человек, который будет Люциусу зубы заговаривать.
Когда мы с Яном тебя тогда в Полоцке встретили, мы как раз к Люциусу собирались. Третьим мы с собой взяли Станислава. Тот как раз на Меднобородого управу искал. Люциус ему бы вряд ли помог. Но история у Станислава длинная, нам бы на сундук ее хватило.
Тут как раз ты. Станислав с твоей подачи от нас уехал. Зато тебе как специально нужно то, что может достать Люциус, а предложить ты ему ничего не можешь. Мы с Яном решили, что вы заговоритесь, торговаться будете и все такое. Так оно и получилось.
Мы приехали, ты сел байки травить. Ян за нас обоих глаза Люциусу отвел, и мы побежали наверх. Я вскрыл немецкий замок. Ян открыл сундук.
Нас подвела дубинка. То есть, как-то так само по себе сложилось. Сундук открылся, и дубинка Яну, не поздоровавшись, по челюсти залепила быстрее, чем он заветное слово сказал. Он так и сел. Дубинка его пожалела и сперва мной занялась, а потом всеми остальными. И меня с лестницы спустила и душегубам, под руку подвернувшимся, выдала горячих. То есть, если на нее толпой набегать, то кто-нибудь да в сундук и залезет, пока остальные огребают. Ян что-то там мычал, да без толку. Заветные слова дело такое, они шепелявых не любят. Схватил из открытого сундука что под руку попало и сбежал. Я побитый остался среди душегубов Люциуса. А тебе просто не повезло. Относительно.