Корона Меднобородого
Шрифт:
— Не надо, конечно. Я просто спросил.
— Буря-Богатырь, коровий сын, относится к бессмертным? — поинтересовалась ламия.
— Однозначно нет. Просто у некоторых не хватает практики в боевых искусствах.
Ламия недовольно шипнула, и под столом зашуршали складки ее платья.
— Видите ли, господа, — продолжил эксперт, — Есть некоторая разница между бессмертными, долгоживущими и трудноубиваемыми. Например, жертва проклятия фей Гаэтано Косса практически неуязвим, но умрет в отведенный ему срок в пределах привычной человеческой жизни. Николя Фламель с большой вероятностью будет жить, пока принимает свой эликсир. Если я правильно понял, ему не удалось добиться бессмертия с одного приема. Но ему придется быть очень осторожным, потому что став неуязвимым для старости, болезней и ядов он не стал неуязвимым для оружия, холода, огня, воды и прочих неприятностей, от которых гибнут люди. Присутствующий здесь граф Варгоши…
Клыкастый «представитель шляхты Подземья» с достоинством кивнул.
— … И жить может очень долго, и прервать эту жизнь крайне затруднительно…
Варгоши приосанился. Все остальные сделали такие лица, будто могут прихлопнуть его хоть прямо сейчас просто из научного интереса. Варгоши скуксился.
— … Но возможно, — подтвердил эксперт, — То же самое относится и к нашему наследодателю, и ко многим другим здравствующим не первую тысячу лет сущностям, и за этим столом настоящих бессмертных тоже нет.
Варгоши улыбнулся. Скуксились все остальные.
— Аполлоний Тианский? — спросил принц мышей.
— Давно не виделись, — ответил Ворон Воронович, — В этом случае я бы предположил бессмертие. Невозможно прожить полторы тысячи лет, будучи человеком, а не могучей сущностью, и ни разу не попасть в смертельно опасную ситуацию. Особенно имея во врагах Агасфера. Да и христианские святые его недолюбливали.
— Всех присутствующих наш дорогой эксперт относит к долгоживущим и трудноубиваемым? — спросил Альберих.
— Не всех, — Ворон Воронович посмотрел на Максимилиана, принца крыс Кассия и принца мышей Томаша, — В этом нет ничего обидного. Стойкость к старости и внешнему воздействию сама по себе еще не является признаком высокого происхождения. Даже среди людей встречаются удивительно живучие уникумы.
— Как пан Кшиштоф Шафранец? — спросил принц мышей.
— Нет, что вы, — поморщился эксперт, — Пан Кшиштоф Шафранец давно мертв, это совсем другая история.
— Во Франкфурте этим летом был случай, — сказал Кассий, — Один заезжий фехтовальщик вызвал на дуэль лучших бойцов города. Он не знал, что Франкфурт — штаб-квартира Братства Святого Марка, а марковы братья не знали, что он чрезвычайно крепок на рану.
— А, я тоже слышал эту историю, — Максимилиан обрадовался, что может поддержать беседу, — Какой-то Рамирес из Кастилии. Один марков брат сказал ему, что кригсмессер с круглой гардой и рукоятью под две руки так себе оружие. Этот Рамирес победил своей саблей четверых лейтенантов братства одного за другим. Потом за честь братства вышел капитан и пронзил ему сердце. Испанец упал, но сразу поднялся. Признал победу капитана братства и сказал, что странствовал слишком долго и не знал, что в Европе за это время сложился стиль фехтования длинным колющим мечом.
— Как тогда отличить настоящего бессмертного от трудноубиваемого? — спросил Кощей.
— Могут быть варианты, — ответил Ворон Воронович, — Например, если есть недвусмысленное указание от непреодолимых сил, как с Агасфером. Или если уязвимое место находится за пределами субъекта.
— Это как?
— Допустим, из субъекта извлечено сердце, и оно бьется где-то в надежном месте. Тогда субъект неизбежно возродится, будучи уничтоженным любым способом.
— Интересно, — хмыкнул Кощей, — И кто может так сделать?
— Агасфер говорил, что может что-то подобное. Я не согласился. Надо иметь очень надежную крепость, чтобы спрятать там свою смерть.
— Мне он такого не предлагал. Не подскажете, где он сейчас?
Ворон Воронович потер переносицу.
— Сегодня двадцать второе ноября. Это двенадцатое кислева. Двадцать пятого начинается ханука, по христианскому это пятое декабря. Хануку он обычно проводит в больших городах с богатыми еврейскими кварталами. Я бы начал с Праги.
— Да, в Праге его ждут, — подтвердил принц мышей.
— Ладно, вернемся к нашей короне, — сказал Кощей.
— Подождите, — сказал Максимилиан, — Если мы не сильно торопимся, то скажите, покойный считался бессмертным, трудноубиваемым или долгоживущим? Отчего он умер?
— И почему убийца не забрал корону? — спросила ламия.
— Какой хороший вопрос. Все, что мы знаем, это что из дворца сбежала ключница, и король лично за ней погнался. В одиночестве. Попал в засаду. И был убит каким-то разрывным снарядом, но не из серебра. Кроме того, в теле отсутствует сердце.
— Похоже на пожелание лопнуть? — предположил принц мышей.
— Не представляю, каким могучим колдуном надо быть, чтобы вот так лопнуть короля Подземья, еще и когда он в короне. Эта корона очень хорошо защищает своего владельца.
— Боевая алхимия? Нидерклаузиц? — предположил Варгоши.
Максимилиан с удивлением обнаружил, что все присутствующие отреагировали на известную ему фамилию. Кто поморщился, кто сделал оберегающий жест.
— Людишки бы забрали корону сразу, — ответила ламия.
— Мало ли кому они могли продать своей алхимии. Выкупить, например, какие-нибудь обязательства даже и кого-то из вас, — продолжил свои подозрения Варгоши.
Наступила пауза. К подозрениям все отнеслись серьезно и теперь задумались насчет известных врагов Меднобородого.
— Что вы все на меня смотрите? — не выдержала ламия, — Змеи вообще алхимией не пользуются!
— А наемники? — спросил Альберих.
— С наемниками круг подозреваемых расширяется до горизонта.
— Ты скажи, когда ты меня позвала наверх, ты знала, что людишки уделают Армадилло?