Корона полуночи
Шрифт:
Мысленная картина, вспыхнувшая в мозгу Дорина, подтверждала слова Шаола.
— Что все это значит?
Принц не ждал ответа капитана, но говорить было легче, чем молча раздумывать о случившемся. Он вспомнил странный, невидящий взгляд Селены. Ее палец, вытерший ему слезы. А потом она оцарапала ему шею, словно почуяла в его крови биение какой-то силы. И это ее странное и страшное сражение с Шаолом…
— Сколько ты собираешься держать ее там? — спросил Дорин, кивая вниз.
Это было нападение на капитана королевской гвардии, да еще на глазах у его подчиненных. Если судить
— Сколько понадобится, — тихо ответил Шаол.
— Понадобится… для чего?
— Для того, чтобы из ее головы выветрилось желание поубивать всех нас.
Даже не проснувшись, Селена уже знала, где находится. Ей было все равно. История повторялась.
В ту ночь, когда ее схватили, она тоже почти уже добралась до того, кого жаждала убить. Но потом ее ударили по голове, и очнулась она в королевских застенках. Селена горько улыбнулась и открыла глаза. Схожая история. Схожая потеря.
На полу камеры стояла миска с хлебом и мягким сыром. Рядом — железная кружка с водой. Селена села и ощупала нестерпимо болевшую голову. На затылке вздулась здоровенная шишка.
— Я всегда знала, что ты окажешься здесь, — сказала из соседней камеры Кальтэна. — Неужто и ты успела надоесть его королевскому высочеству?
Селена пододвинула к себе тарелку и легла на бок, привалившись к холодной стене. Сено, на котором она спала, было влажным и подгнившим.
— Устала я от них.
— Никак ты убила кого-то стоящего?
Селена усмехнулась и снова закрыла глаза:
— Почти.
Ее руки оставались липкими от крови. Кровь набилась и под ногти. Кровь Шаола. Она надеялась, что следы от ее ногтей достаточно напугали капитана и больше она его не увидит. А если увидит, то обязательно убьет. Он заслуживал смерти. Он знал, что король — это жестокое, кровожадное чудовище — собирался допрашивать Нехемию. Ее подругу. Знал и ничего ей не сказал. Не предупредил ее.
Однако принцессу убили не по королевскому приказу. Нет. Ей было достаточно увидеть спальню Нехемии, чтобы в этом убедиться. Люди короля работают по-другому. Но это не снимало вины с Шаола. Он знал, что жизни принцессы грозит опасность. Знал и ничего ей не сказал.
Из-за своих дурацких представлений о чести и верности королю он даже не подумал, что она могла бы предотвратить трагедию.
Опустошенность — это все, что она ощущала сейчас. Такое же чувство опустошенности было у нее после гибели Саэма. Потом, в шахтах Эндовьера, она собирала себя по кускам и почти собрала. Попав в замок, она прониклась глупой уверенностью, будто Шаол добавит последний, недостающий кусочек. Позволила себе поверить, что счастье доступно и ей.
Умение убивать было ее проклятием и даром. Долгие годы ремесло ассасина оставалось ее единственным верным другом.
— Они убили Нехемию, — прошептала Селена.
Зачем она выговаривается перед Кальтэной? Или забыла, как два с лишним месяца назад Кальтэна пыталась ее отравить? Неужели изнеженной придворной особе, к которой судьба повернулась спиной, так важно знать об убийстве чужеземной принцессы? Что ей Нехемия? Разве эти куриные мозги поймут, какого потрясающего
Кальтэна долго молчала, и Селена уже пожалела о сказанном. Потом узница заговорила, словно обменивая одну печальную новость на другую:
— Герцог Перангтон через пять дней уезжает в Морат. Мне придется поехать с ним. Король поставил меня перед выбором: или выходить замуж за герцога, или гнить здесь до скончания жизни.
Селена открыла глаза. Кальтэна сидела возле стены, обхватив колени. За это время она стала еще грязнее, еще больше осунулась. Она куталась в плащ, оставленный Селеной.
— Ты ведь предала герцога. Зачем же он берет тебя в жены?
Кальтэна тихо рассмеялась.
— Кто знает, в какие игры играют эти люди и что у них на уме. — Чумазыми руками она потерла такое же чумазое лицо. — Голова болит все сильнее, — пожаловалась она. — А эти крылья все хлопают и хлопают. Ни на секунду не замолкают.
«Мои сны полны теней и крыльев», — говорила ей Нехемия. Почти то же самое она слышала от Кальтэны.
— Как одно может быть связано с другим?
Это было размышление вслух. Кальтэна ничего не поняла.
— Сколько они будут тебя здесь держать? — с заметным любопытством спросила она.
За покушение на убийство капитана королевской гвардии? Наверное, пожизненно. Селене было все равно. Могут даже казнить.
Пусть обрывается и ее жизнь.
Нехемия была надеждой королевства, причем не одного. Она мечтала об идеальном королевском дворе. В реальном мире такого никогда не будет. И Эйлуэ никогда не будет свободной страной. Но куда страшнее, что Селена никогда не сможет попросить у принцессы прощения за свои резкие слова. В ее ушах до конца дней будет звучать последняя фраза, брошенная Нехемией. Вечное клеймо, оставленное принцессой.
«Ты всего лишь трусиха».
— Если тебя выпустят отсюда, — снова заговорила Кальтэна, — разберись с ними по заслугам.
Селена слушала звук своего дыхания, ощущала кровь Шаола, застывшую у нее под ногтями. Наверное, там была и кровь подручных Аркера. Ей вспомнился ледяной холод в спальне Нехемии и кровать, почти черная от крови.
— Я с ними разберусь.
Ее слова прозвучали как клятва. У нее ничего не осталось, кроме возмездия.
Лучше бы ее не забирали из Эндовьера. Наверное, в эту зиму она бы умерла. Две зимы там не выдерживает никто.
Ее тело было охвачено странным оцепенением. Селена пододвинула к себе еду. Тарелка противно заскрипела на древних сырых камнях. Есть совсем не хотелось.
— Здесь в воду подмешивают снотворное, — сказала Кальтэна, видя, как Селена взялась за железную кружку. — Мне — так постоянно.
— Вот и хорошо, — сказала Селена, выпив всю кружку.
Прошло три дня. Похоже, снотворное ей подмешивали не только в воду, но и в пищу.
Ее сны мало отличались от промежутков бодрствования. Темнота в подземелье напоминала пропасть. Селене снился овраг, но леса на другой стороне не было. Исчез и олень. Только каменистая почва. Сплошные камни и ветер, без конца шепчущий ей: «Ты всего лишь трусиха».