Коронованные Вороны Торн-Поинта
Шрифт:
Единственный ублюдок Ворон, от которого я хочу услышать, молчит, и у меня нет никакой возможности связаться с ним.
Колтон клянется, что они ищут Итана, но о деталях он умолчивает. Я спросила у него настоящий номер Рена, полагая, что с ним будет легко справиться, так как он такой кокетливый и дружелюбный, но его труднее расколоть, чем Леви.
Я касаюсь щеки, которую поцеловал Рен, представляя призрачное тепло его губ. Для мужчины, столь твердого во всех смыслах, его губы настолько гладки. Его язык достаточно острый, чтобы резать. Жар покалывает затылок, когда я представляю, что этот смертоносный язык может
Два длинных урока в моем расписании уже прошли. Теперь, когда они закончились на сегодня, я встречаюсь с Айлой во дворе. Она написала пять минут назад, что ждет меня на нашем обычном месте.
Послеполуденное солнце просачивается сквозь деревья, окрашивая булыжную дорожку в пятнистый свет. Еще только начало сентября, но листья уже окрашиваются в красные, желтые и оранжевые тона. Это мое любимое время года в штате Мэн, но мое удовольствие уменьшается, пока я беспокоюсь об Итане. Прошло почти две недели с тех пор, как я обратилась к Воронам за помощью, приближаясь к отметке в три месяца с тех пор, как я видел его или слышал от него что либо.
В кармане кожаной куртки жужжит телефон с входящим звонком. Издав стон, я вытаскиваю его и закрываю глаза, когда вижу, что это мама.
Я нерешительно навожу большой палец на кнопки "принять" и "отклонить" и в последнюю секунду нажимаю "Ответить". — Привет. Извини, я только что вышла из класса.
— Все в порядке, милая. Как прошел твой день? В среду к тебя только два урока?
Я прикусываю кончик языка. Она так хорошо запоминает мелочи. Папа был забывчив, но она всегда поддерживала его до того дня, когда мы отключили его жизнеобеспечение.
Мой голос становится тонким, когда я отвечаю. — Ага.
— Я просто хотела проверить. Дамы из группы поддержки устроили вечеринку Поэйн энд сип.
Я с трудом сглатываю и обнимаю себя за талию. Хорошо, что у нее есть группа поддержки вдов. Я просто чертовски ненавижу себя за то, что создала эту реальность для нее.
— Звучит здорово. Пришли мне потом фотографию рисунка.
Мое горло горит, когда она смеется, легко и непринужденно. Если бы она только знала…
— Скорее всего, она выйдет абстрактной. Ты же знаешь, как вино действует на меня. Но это звучит забавно. Слышен слабый звон ее браслетов. Я легко могу себе представить, она всегда вертит запястьем, когда что-то стряхивает. — Как бы то ни было, я просто хотела узнать, нет ли вестей от твоего брата. Он до сих пор не отвечает на мои звонки. Это еще одна долгая рабочая поездка?
Жгучая боль щиплет глаза, и зрение затуманивается. Я прочищаю горло и беру себя в руки, пытаясь соврать, как обычно поступаю делаю с ней. — Пока нет. Я скажу ему, что его дни сочтены, если он не позвонит тебе в ближайшее время. — Шутка удалась, тревожный кошмар воскресной ночи заполняет мою голову. — Послушай, мне пора. Я еду на встречу с подругой, чтобы сделать уроки. Повеселись сегодня вечером, рисуя.
Мама напевает. В нем есть горько-сладкий оттенок вместо ее игристой позитивности. — Твой отец гордился бы тобой, Роуэн. Ты ведь это знаешь, верно? Я знаю, что после несчастного случая было тяжело, и вся эта боль всплыла снова, когда мы его отпустили, но посмотри, как усердно ты работаешь, чтобы закончить свою
Дыхание, которое вырывается из меня, почти сбивает меня с ног. Мой взгляд облетает других учеников, идущих со мной по дорожке. Ненависть к себе скользит по мне с головы до ног, маслянистая и скользкая.
Боже, я ненавижу себя. Ища помощи у Ворон, втягиваясь в их орбиту и беспокоясь об Итане, я не думала о папе уже несколько дней.
Чувство вины отличается, когда вы забываете о нем, и когда оно возвращается с новой силой, врываясь в подсознание.
Темный уголок моего мозга спрашивает, почему я должна думать о мертвых. Это та же самая часть шепчет, что я монстр за то, что я сделала.
— Да, мам, — надеюсь, она не слышит напряжения в моем голосе. — Я знаю. Пока.
Поскольку я трусиха, я заканчиваю разговор, прежде чем она успевает ответить, и поспешно засовываю телефон обратно в карман куртки. Мои колени дрожат, но я держу голову, не ломаясь посреди кампуса.
К счастью, вселенная служит мне столь необходимым отвлечением в виде моей подруги, машущей мне с длинной полосы травы в центре площади. Другие ученики уселись на лужайке, наслаждаясь теплым днем. Я тайком провожу под глазами, надеясь, что подводка и тушь не размазались от слез, которые текли, пока я приводила себя в порядок.
— Сегодня никаких теней? — спрашивает Айла, когда я подхожу к ней. Я пожимаю плечами, мне все равно. Она оглядывается вокруг, как будто они прячутся за деревом или каким-то другим острым эмо-мальчиком, которого Леви, скорее всего, вытащит. — Значит, сегодня наш день. Это очень мило, прошло уже несколько дней с тех пор, как ты была со мной. Ну же.
Мы добираемся до нагретой солнцем травы, и я падаю на нее прежде, чем она расстилает одеяло. Желание свернуться в клубок и отгородиться от мира почти невыносимо.
— Я знаю, что ты живешь в черных джинсах, но пятна от травы все равно остаются. Тащи свою задницу на это одеяло. Айла тычет в меня острым носком обуви.
Я делаю, как она говорит, со слабым стоном и сижу некоторое время, прежде чем распаковать свои заметки. Слова сливаются воедино, пока я слушаю ее болтовню.
— Я так люблю этот класс, — фыркает она, перебрасывая через плечо копну густых шоколадных волнистых волос. — Мне не пришлось бы учиться так усердно, как сейчас. Мое тело знает, как двигаться. Профессор предположил, что у меня есть какая-то подготовка, но родители никогда не позволяли мне заниматься балетом. Я хочу сменить специальность и больше заниматься танцами, но когда я заговорила об этом в клубе, папа жестко меня отругал. Он сказал, что я близка к окончанию учебы, поэтому я не изменю свой путь.
— К черту твоего папашу. — Я постукиваю ручкой по блокноту. — Сейчас не то время, когда мужчины могут диктовать, что делать женщинам.
— Он заблокирует доступ к трастовому фонду, если я не буду его слушаться. Это его любимый способ контролировать мои своевольные капризы, как он любит их называть, — Айла кусает пухлую нижнюю губу, ее ярко-голубые глаза серьезны. — Он сказал, что ему все равно, если я чувствую, что родилась для танцев.
— Серьезно, к черту его. — Я протягиваю руку, чтобы сжать ее запястье. — Следуй за своим сердцем, девочка. Деньги-это не все. Если до этого дойдет, валяйся на моем дерьмовом диване. Мы найдем тебе работу, и все будет хорошо.