Короткий деловой визит
Шрифт:
С дисплеем и "елочкой" мудрил Джанг Фаттах: нужно было выудить из информатора сведения первой необходимости и преподнести в наиболее доступном виде. Разумеется, половина всех специалистов, привезенных Дашковым с Земли, наперебой давала ему советы, но, как только приходил гость и советчики тактично отключались, все наставления шли прахом. Прежде всего Джанг почувствовал, что сам дисплей является для пришельца элементом чуда. Как разумное существо, прилетевшее на космическом корабле, могло оказаться незнакомым с простейшей кибернетикой? Азы программирования прозвучали для него чистейшей абракадаброй. Знакомство с планетолетом вызвало точно такую же реакцию,
А Первеич оказался незаменимой нянькой. Он как-то научился распознавать, когда гость устает, что его раздражает; однажды, путешествуя по "Шапито", они набрели на камбуз. Первеев начал демонстрировать процесс питания и под этим предлогом изничтожил все пончики с персиковым вареньем; гость заинтересовался чрезвычайно, набрал полный пакет образцов человеческой снеди и помчался к себе домой. Первеев с ума сходил от тревоги: а вдруг отравится? Гость заявился раньше обычного, попросил жестами проводить его туда же и снова набрал пакет: теперь его интересовали исходные продукты. Мука, соль, сухофрукты и молоко стали перекочевывать к нему на корабль ежедневно, и Левушка уже готовил к его приходу "сухой паек". Неужели гость съедал все это? Его пытались спрашивать, но он никогда не отвечал на вопросы.
Соболек убивался, подозревая себя и своих товарищей в полнейшей неспособности к полноценному общению с представителем инопланетной цивилизации. Чтобы хоть как-то исправить положение, он принялся рисовать вспомогательные схемы, потом - картинки, а оттуда уже недалеко было и до стенной росписи. Пластиковые панели холла украсились "буйной босховщиной", как изволил выразиться Сежест, предложивший Собольку переключиться на наскальную живопись. Остальные только недоумевали, как это они могли проглядеть в своем товарище столь яркое дарование.
А веселее всех было Габоргам, которые взяли на себя роль игровиков-затейников. Сидеть без разминки в закрытом помещении удовольствие ниже среднего, и на второй же день гостя, чтобы не терять времени, потащили в спортзал. Правила баскетбола он освоил на удивление быстро, причем в точности попаданий с ним не смог бы соперничать и чемпион Солнечной: он просто не делал ошибок. Послушав свою "няньку", он так же громко, но совершенно невыразительно стал кричать: "Шайба!!!" - чем наводил ужас на остальных игроков. Так, в процессе игры, он понемногу заговорил. Похоже, он автоматически запоминал каждое слово, но пользовался ими совершенно варварски: "Я стулю" - это он сидел на стуле - или "Лева сулит", то есть Лева ест суп. Родной язык, по-видимому, у него не страдал структурной изощренностью. Но Дашков строго-настрого запретил его поправлять. "Вам понятно, что он имеет в виду? Мне тоже. Пока пусть все так и остается, а то выработаете у него сороконожий комплекс, он начнет задумываться и вовсе замолчит".
Не похоже было, чтобы гость мог замолчать: его невыразительный голос с Левушкиным тембром и четкостью кибер- чтеца звучал теперь постоянно, - как говорится, игра не доводит до добра.
На восемнадцатый день, отдыхая после обеда (гость к себе домой не пошел, а выпросил у "няньки" горсточку пшена, которую, как хоботом, втянул в себя правым щупальцем, - тоже пообедал), все расположились в креслах возле дисплея. Габор, почесывая за ухом, растолковывал гостю специфику "казаков-разбойников". Все позевывали.
Светлая юркая звездочка непредсказуемыми зигзагами ускользала от условного преследователя. Гость неторопливо поднял руку, ткнул мелком в экран, так что на нем осталась розовая точка, и лаконично произнес:
– Я.
– Ты, ты, - заверил Габор.
– Дослушай до конца, потом будем играть. Вот этот казак...
– Я казак, - повторил гость и, потянувшись, по-хозяйски выключил дисплей.
Все ошеломленно молчали, глядя на него.
Он нагнулся, нарисовал на полу розовое лубочное солнышко, поодаль крошечный кружочек.
– Мое Солнце. Моя Земля, - констатировал он. Еще дальше и с полнейшим несоблюдением масштаба уносились прочь два ракетных грибка - шляпками вперед.
– Разбойник убежал. Я казакую, - с истинно дашковским лаконизмом прокомментировал он свои рисунки.
У всех одновременно появилось ощущение, что температура в холле разом понизилась градусов на десять. Звездный гость, посланец "братьев по разуму"...
Сыщик. Полицейский. Всего и навсего.
– А где ж твой разбойник?
– растерянно проговорил Первеев.
Гость выпрямился, линзочки-зрачки поочередно остановились на каждом из присутствующих. Потом он плавно развернулся и, как лебедь белый, гордо выехал за дверь - открывать шлюзовую он давно уже научился самостоятельно.
На экране внешнего обзора было видно, как тускло поблескивающая массивная фигура устремилась к чужеземному кораблю и еще через несколько минут этот корабль взлетел.
Джанг обреченно вздохнул и вызвал центральный пост Байконаверала. Члены Совета, по двадцать часов не вылезавшие из командного пункта, благо это обеспечивало им любую связь, рассматривали какие-то диаграммы.
– Добрый день, - мрачно и покаянно проговорил Фаттах, - пожалуйста, просмотрите безотлагательно нашу последнюю запись. "А в чем дело?" - спросил Дашков.
– Дело в том, что он улетел.
Дашков только глянул исподлобья и, не тратя больше времени на вопросы, включил экран.
Всю сцену с "казаками-разбойниками" они просмотрели в гробовом молчании.
"Ну?" - спросил еще раз Дашков.
– Ну и все...
"Нет, не все. В настоящий момент он над нами... Делает круг над административным корпусом... Все. Теперь улетел".
Но он не улетел. Часа через полтора раздался экстренный вызов с обратной стороны - докладывало Ласточкино гнездо, как окрестили тамошний космодром, начальником которого был некто Каплунов, нелюбимый за исключительное занудство: "Он над нами! Кружит, но не садится... Может, успеть выложить какой-нибудь знак прямо на посадочной..." - "Не нужно. Ждите", - сказал Дашков и, как всегда, оказался прав.
Через четыре часа гость вернулся, прилунился на прежнем месте под бочком у "Шапито" и буквально через несколько минут уже стоял перед всеми двенадцатью - члены Совета откровенно не отключали экрана: у сыщика должны быть крепкие нервы.