Корпорация любит нас
Шрифт:
– Где я?
Свой голос показался тонким и каким-то детским.
– Долго ты проспал, дружище, – сказал первый. – Ты в бункере. Шестой отсек.
– Говорят, при нём еще все ходили зрячие, – подсказал второй голос.
– Ничего. Сначала наощупь, потом привыкнет.
Страшное дело - оказаться в конце концов слепым. Он всегда боялся темноты, а тем более тех, кто может скрываться в ней. Безымянный ощупал себя, и испугался ещё больше. Лицо покрывала короткая шерсть, уши были немного больше человеческих, а вместо носа… оказался хобот! Снова хобот. Безымянный аж подскочил от удивления – это было одновременно и жутковато, и необычно.
Путник почувствовал, насколько развитым стало осязание и обоняние. Повёл хоботом налево, откуда доносился голос первого. Похоже, учиться пользоваться дополнительной конечностью не пришлось – инстинкты были привязаны к новому телу. Наткнулся на чьё-то лицо и ощупал – глаза скрывала какая-то ткань, брови были густые, а подбородок морщинистый.
– Я – Ворчун. А рядом – Лысый. Запомни запахи.
Лицо Лысого на ощупь оказалось костлявым и худым, на глазах тоже была повязка. Раз все носят повязки, видимо, дело вовсе не в слепоте, а в каком-то странном правиле.
– И что теперь делать? – поинтересовался Безымянный.
– Вождь сказал, что пора тебя разбудить, – сказал Ворчун. – Ты – один из Спящих. Я всю жизнь следил за тобой. Ты спал с тех самых пор, как холодильник был включен, много поколений тому назад.
Лысый подсказал:
– Спячка. Анабиоз.
Нет ничего хуже хоботов, вдруг вспомнились ему чьи-то слова. Правда, подумал он, новая конечность совсем не похожа на хоботы хоботунов и слонотавров, которых он видел во сне, поэтому…
Стоп. Во сне? А где ещё он мог видеть всех этих существ?
Сначала вспомнилось падение с водопада. Такое чувство, что оно ему приснилось, или было настолько давно, что осталось в памяти как тусклый, неявный образ. Потом медленно из глубины сознания вылезли воспоминания обо всех трёх предыдущих мирах, лица спутников и предметы.
Беглец. Путник. Путешественник. Ник. Шпион? Спящий. Кто он теперь, на самом деле?
Безымянный ущипнул себя за руку и ойкнул – было очень больно, значит, теперь точно не спит. Хорошо, пусть предыдущие миры приснились, подумал он. Тогда ничего удивительного в огромных песочных часах, слоноподобных существах, больших городах и прочей сюрреалистической ерунде. Хотя выглядит немного странно – судя по воспоминаниям, прошлые ландшафты и образы тоже воспринимались им как нечто реальное и настоящее. И если это всё было сном, то что было до сна?
– А мы кто? Хоботуны?
– Нет, – усмехнулся Ворчун. – Хоботуны, как и люди, наши далёкие предки. Они все вымерли сорок поколений назад. Мы намного меньше их, мы нюхачи. Семнадцатый выводок шестого отсека.
Нюхачи. Родственники слоновых как будто преследуют Ника.
Ему подсунули какую-то не то картонку, не то фанерку. Лысый схватил его руку и стал водить по выпуклостям на поверхности, комментируя:
– Видишь? Вот шестой отсек. Вот пятый, вот седьмой. Вот главный коридор, там другие кланы. Туда выходить только группами, и без молодняка – это первый запрет.
– Война? – смекнул Безымянный, выдернув руку из захвата.
– Зачем?! – пропищал Лысый. – Соперничество. Простое соперничество.
Соперничество за еду, понял Безымянный, и сразу ощутил жуткий голод.
– Здесь везде темно? – спросил он и попытался пойти куда-то в сторону.
– Нет, – сказал Ворчун и, схватив Безымянного за руку, принялся водить по какой-то другой картонке. – Вот карта отсека. Кое-где светло, например, вот тут, и вот здесь. Но видеть друг друга всё равно всем нельзя – это тоже очень важный запрет. Сейчас наденем тебе повязку на глаза и выйдем из холодильника. Будем искать еду.
Поиск еды был основным видом занятий и, собственно, главной целью жизни нюхачей. Других целей было немного – борьба за выживание, разведка новых территорий и охрана имеющихся, и, конечно, сохранение численности популяции.
Шестой отсек был огромным. Чтобы обежать все два десятка комнат, залов и коридоров, требовалось не меньше шести часов. Каковы были размеры всего бункера, оставалось только гадать.
Время отсчитывали большие старые часы с кукушкой, находящиеся в покоях вождя. Хранение времени было одной из обязанностей предводителя семнадцатого выводка. Любой из клана мог подойти и спросить его, который час, а он отвечал.
Обо всём этом болтал по дороге из холодильника Лысый, когда они шли гуськом, по холодному кафелю вдоль шершавой стенки коридора. Безымянному стало весело – бег с повязкой на глазах напоминало детскую игру в жмурки, в которую он играл когда-то очень давно. Соблазн снять повязку и оглядеться был велик, но нарушать запреты в первый же день пробуждения не хотелось.
Тело казалось удивительно лёгким и сильным, а стена - огромной, ледяной и шершавой, хотя в коридоре было теплее, чем в холодильнике, где он пришёл в сознание. Безымянный остановился и подпрыгнул, прыжок получился вдвое выше его роста. Интересно, сколько он в высоту? Наверняка полметра, а то и меньше.
Конец ознакомительного фрагмента.