Коррекция
Шрифт:
– Что, сильно болит? – спросила Ольга.
Она только что вернулась из школы, бросила в прихожей свой рюкзачок и первым делом пошла в комнату брата. Он сидел на кровати и пил чай из чашки, держа ее здоровой рукой. Увидев сестру, он поставил чашку на столик и мотнул головой в сторону двери.
– По-моему, она опять плачет. Пойди успокой. Да нормально все со мной, скоро буду бегать. По крайней мере, на одной ноге. Но и вторая когда-нибудь заживет.
Ольга послушно пошла в комнату Джейн и еще на полпути к ней услышала тихие всхлипывания. Вот как их мог услышать брат, и почему он всегда чувствовал, когда она ревет? Неужели он влюбился в ее американскую двойняшку? Девушка подошла к новой сестре и обняла ее за плечи.
– Не надо плакать, – сказала она по-английски. – Сейчас повсюду горе, а ты спаслась. Нужно радоваться, а не разводить сырость.
Английский она знала хорошо, лишь иногда немного задумывалась, вспоминая нужное слово. Сестра пока могла говорить на русском только на самые простые темы. Но она быстро училась.
– У меня, как и у вас, не было родителей, – сказала Джейн. – Только дядя и его семья. Но он был замечательный. Я ведь совсем не помню родителей, а его, когда была маленькой, вообще называла отцом. Он и не возражал, возражала тетя. А теперь они все погибли. Почему? За что нас покарал бог?
– А ты верующая? – спросила Ольга. – Крестик я у тебя на шее видела.
– Не знаю, – шмыгнула носом Джейн. – Наверное. Крестили, но в церковь я не хожу. У нас в нее и старшие нечасто ходят. Может быть, из-за этого? А ты не веришь?
– В те сказки, которые написаны в священных книгах точно не верю, – задумалась Ольга. – И вообще раньше ни во что такое не верила. Я ведь комсомолка! А теперь думаю, что, может быть, что-то и есть. Ты же знаешь о нашем главе?
– О Вечном? У нас о нем много всего писали. О нем и о его жене. Только их чаще связывали не с богом, а с дьяволом.
– А что у вас о нас вообще говорили хорошего? Много можешь вспомнить? Вот ты уже месяц знакома с моим братом, можешь сказать, что в нем плохого?
– Вы хорошие люди! – вытирая лицо платком, ответила Джейн. – Но и у нас таких много. И если к вам не все относились хорошо, то виновато правительство и те, кто заправляли пропагандой.
– А нам намного легче, что не виноват народ, если он нас считает злом и производит горы оружия? – возразила Ольга. – Ладно, не будем об этом. Я тебе начала говорить о Самохиных. Так вот, у нас мало кто сомневается, что он знал об этом извержении и как-то сумел убедить правительство. Мы ведь очень долго готовились к катастрофе и он руководил подготовкой.
– Мы тоже знали, что когда-нибудь он может бабахнуть, – сказала Джейн. – Кое-кто из ученых даже считали, что это может случиться лет через тридцать-сорок. Вот уже несколько лет, как лава перестала подниматься. Но я не слышала, чтобы хоть кто-то готовился. И как мы к такому могли подготовиться?
– Если бы знали точно, то подготовились бы! – возразила Ольга. – Выход бы нашелся, особенно у Соединенных Штатов. А на основании чьих-то предположений и у нас никто не стал бы десятки лет что-то строить и запасать продовольствие. Ты просто не представляешь, сколько всего было построено!
– Хочешь сказать, что они знали?
– Я тебе об этом уже пять минут говорю. Они знали и сто лет готовились! И готовили страну. И все это время оставались молодыми. Никто не верит в то, что это не связано. А недавно по рукам пошла гулять одна запись. У нас построен огромный зверинец, чтобы сохранить зверей, птиц и других. Погибнут же не только люди, но и часть растительности и большинство животных. У нас этот зверинец зовут ковчегом. Так вот недавно его посетили Самохины. Они пошли в отделение к самым крупным животным, а директор перед этим вывел оттуда весь персонал. Так вот, чтоб ты знала, к ним там половина хищников ластилась, а обезьяны отдавали своих детенышей. И это все дикие животные, прирученных там нет!
– А как же тогда узнали, если директор всех разогнал? Сам растрепал?
– Нет, – засмеялась Ольга. – Кто-то спер записи регистраторов и потом размножил. У нас дома компы не у всех, но их куча в салонах. Так люди туда специально бегают смотреть.
– И ты тоже видела?
– Только запись с волками. Там сначала волчата сбежались к Лидии Владимировне, а потом подошли взрослые, и их вожак подставил Алексею Николаевичу почесать свою башку. Ну он и почесал, а волк ему потом облизал руки. А пасть у него, знаешь, какая? А директор стоял рядом весь белый и хватался за сердце. Скажи, может такое делать простой человек?
– Почему же он ничего не сказал нам?
– А ты немного подумай сама. У нас писали, что мы пять раз предлагали вам кардинально сократить вооружения, подписать договор о ненападении и убрать все препятствия в торговле. И каждый раз получали отказ! Не мы окружили ваши Штаты военными базами, а вот ваши на наших границах были повсюду. Не мы вас сделали врагами, вы этого добились сами! Вчера, когда к Сергею приходил Олег с еще одним парнем из их группы, они как раз об этом спорили. Мне было интересно, и я немного подслушала. Так вот, они сошлись на том, что если бы вы все узнали заранее, то стали бы спасаться за счет нас.
– О чем ты говоришь? – не поняла Джейн. – О продовольствии?
– Вас было четыреста миллионов, – начала объяснять Ольга. – Как ты думаешь, где можно поселить такую прорву народа? И не просто поселить, но еще обеспечить всем необходимым? Европа перенаселена и свободных ресурсов в ней нет. Европейцам самим всего не хватает. И везде примерно то же самое, кроме Австралии и Канады. Но в Австралии нормально всех не устроишь, а Канада сама сильно пострадала от вашего извержения. И кто остается? Только мы. И свободной территории навалом, и ресурсов. А если очистить от населения, то больше вообще ничего не нужно делать – живи на всем готовом!
– А вы бы не поделились? – спросила Джейн. – Ведь все равно не используется!
– У тебя есть большая, просторная комната и лишний диван, – сказала ей Ольга. – А у соседа сгорела квартира. Пустишь ты его к себе жить, да не на время, а насовсем? И, прежде чем ответить, учти, что этот сосед тебе всю свою жизнь делал гадости и тебя саму ни в грош не ценит и считаться с твоими интересами не будет. Немцев из ГДР мы бы точно к себе пустили, может быть, даже японцев, если бы их острова начали тонуть, но не ваш народ. И брат говорил, что ваша враждебность это даже не основное. У нас слишком разное мировоззрение. Быть добрыми соседями мы бы могли, но в одной квартире не ужились бы. Подобное вообще трудно, поэтому мы больше спасаем детей. Не только из-за того, что их жальче, их проще сделать своими. Но и американцев будем принимать. Нам говорили, что это будет уже скоро.