Коррекция
Шрифт:
– Она прекрасная художница, – сказал Ник. – В основном портретист, но рисовала море и пейзажи. Всего больше сотни полотен и почти все выставлены в Третьяковской галерее. Когда-нибудь обязательно съездим посмотреть, а пока приходится довольствоваться фотокопиями. Придете к нам, я покажу книгу о ее творчестве, там они все есть. Но сейчас она уже не рисует: устала от этой работы за сотню лет. Работает в аппарате правительства и помогает мужу.
– Глупости у нас писали о ее муже! – сказала Элизабет. – Давайте вернем запись назад. Дай пульт, Ник, я сама. Вот! А теперь выделим кадр и увеличим. Смотрите на ее лицо!
– Необыкновенно красивая женщина, – сказал Ник. – И глаза... В них хочется смотреть и смотреть, даже на экране.
– Она святая! –
Глава 29
– Сегодня пятнадцатое октября, – сказала Лида. – Тебе это ни о чем не говорит?
Они недавно приехали домой, и после ужина она устроилась с книгой на диване в гостиной. Муж сидел тут же и что-то писал в тетради на журнальном столике.
– Полгода со дня взрыва? – отозвался он. – Да, мы сегодня на совещании, можно сказать, подводили итоги.
– Ну и как? – спросила она. – Не думают еще тебя турнуть и поставить кого-нибудь помоложе?
– Попалась неинтересная книга? – поинтересовался Алексей. – Подожди пару минут. Сейчас закончу и уделю тебе внимание.
– Кстати, по поводу книги, – сказала жена. – Ты у нас весь в делах и заботах, поэтому мог не заметить. За все полгода с начала катастрофы не вышло ни одной нормальной книги. Да и фильмов я тоже не припомню. Крутят все заснятое раньше. Вы там не разогнали киностудии, а заодно и Союз писателей?
– Что ты подразумеваешь под нормальными книгами? – спросил Алексей, закрывая тетрадь. – Я действительно давно уже не читал ничего художественного.
– Сейчас всем тяжело, – сказала Лида. – Материально большинство живет не намного хуже, чем раньше, но все-таки люди лишились не только лета и солнца, но и свободы передвижения, да и вообще не могут себе позволить делать многое из того, что было доступно еще совсем недавно. Все понимают, что с природой не поспоришь, и вас в этих бедах не винят, наоборот, вам благодарны. Но счастливей их это понимание не делает. А тут еще упадок творчества. А ведь людям нужно не только работать, им еще нужно отдыхать! И я имею в виду не отдых в кровати, а развлечения. А у нас из всех развлечений остался один телевизор, по которому крутят старые фильмы и концерты. Ну и библиотеки, в которых чем дальше, тем труднее найти что-нибудь новое и по-настоящему интересное. Обратился бы ты, что ли, к творческой интеллигенции. Чего ради мы их кормим? Сейчас нужно почаще выпускать комедии и книги, которые будут читать ночи напролет, а у нас тихо, как на поминках. Или кто-то считает, что если где-то в мире умирают люди, то и нам неприлично смеяться? По-моему, это глупо. Мы им помогаем, но сами-то живем нормальной жизнью! Или нам и любовь отменить? Она ведь тоже приносит радость.
– Я этим займусь, – пообещал он. – Раньше как-то было не до развлечений, теперь уже стало полегче. Долго ли только протянется затишье?
– А чего ты ждешь? – спросила Лида.
– Как чего? – удивился Алексей. – Последней волны беженцев. Американцы закончились во всех смыслах, теперь скоро побегут те европейцы, которые доедят продуктовые запасы и смогут до нас добраться. Мы всего приняли тридцать два миллиона, думаю, будет еще столько же. И растянется это на больший срок, так что устраивать людей будет легче.
– А что слышно в мире? – поинтересовалась Лида. – В выпусках новостей все говорится только по Союзу, где там что построили, да о погоде, которая почти не меняется. Я думаю, их уже никто не смотрит.
– Так мы сами мало что знаем, – начал оправдываться Алексей. – С Китаем, например, так и не узнали, почему они не полезли на наши границы. А ведь не могли они погибнуть все сразу, хоть миллионов двести должно было остаться. А индийское правительство, видимо, после войны потеряло контроль над ситуацией. Мы с ними так и не смогли связаться.
– А с Австралией?
– Связались по выделенному каналу. Знаешь, что они нам ответили?
– Откуда мне знать? – ответила жена. – Я не работаю в министерстве иностранных дел, а в Секретариате женщины болтают о своих мужьях, а не на служебные темы.
– Они нам посоветовали больше заниматься своими делами и меньше лезть в чужие. Мы их заверили, что они нам и на фиг не нужны, так что больше беспокоить не будем. Примерно такой разговор, если вкратце. О том, что бразильцы скоро запустят первый реактор, ты должна знать. Излучатели мы им поставили на еще три. Думаю, хотя бы четверть населения они сохранят. Это если не начнутся войны с соседями, у которых дела гораздо хуже. Кубинцы собрали на восточном побережье США все продовольствие, какое успели. Сейчас там полно льда и всякое плавание прекратилось. Но им вроде должно хватить. С Канадой связи нет. Наверное, у них уцелело несколько общин, а центрального правительства нет. Их с одной стороны долбанул вулкан, да еще сверху побрызгало кислотой, а с другой – навалились льды. По арабам и Израилю глухо. Никто не отвечает, а приборы отмечали толчки характерные для взрыва ядерных боеприпасов средней мощности. Да и без войн в этом регионе больших запасов продовольствия не было. В Юго-Восточной Азии не отвечает ни один из наших информаторов, а в Черную Африку мы никого не посылали. На нашей территории еще осталось несколько посольств, но у них никакой связи со своими нет. В Европе все плохо. Подвела их хваленая демократия. Немцы должны уцелеть, западных – треть, восточных – больше половины. Поляки уцелеют, если небольшая группа во главе с правительством запрется где-нибудь в крепком месте и пошлет всех остальных... далеко. В других странах сохранятся небольшие группы людей, наложившие лапу на продовольствие и захватившие электростанции. Остальные, которые не перемрут, скоро окажутся на наших границах. Мы к этому готовы. Опыт приобрели, уже прибывших беженцев расселили и пристроили к делу и увеличили энергетические мощности и производство продовольствия. Вот тебе и все новости. Как только закончим с беженцами, министерство иностранных дел вообще упраздним. Что тебя интересует еще, погода? Снегопады пошли на убыль, но мы все равно начали переводить весь транспорт на воздушный. Сначала грузовой, потом пассажирский, а как окончится зима, будем в большом числе выпускать и личный воздушный транспорт. Возможности для этого имеются.
– Запасы продовольствия в мерзлоте когда начнем вскрывать? – спросила Лида. – Там много самых разных продуктов, а мы, когда закончатся овощи, сядем на кашу с мясом.
– Мы пока израсходовали меньше трети текущих запасов, – возразил Алексей. – Потерпите немного. Однообразие это не еще голод. Все равно продовольствие будем перебрасывать воздухом, а грузовые «Ковчеги» только начали сходить с конвейера.
Разговор прервал сигнал вызова по коммуникатору.
– Что случилось, Алексей Павлович? – спросил он министра иностранных дел. – Вы ко мне по пустякам домой не звоните.
– В очередной раз побеспокоили американцы, Алексей Николаевич, – сказал министр. – По правительственному каналу позвонил один из заместителей командира Стратегического командования Вооруженных сил США генерал Зак Александер. На момент катастрофы он оказался на КП объединенного космического командования в Шайенне, потому и уцелел.
– И, конечно, он непременно хочет сдаться именно мне?
– Он меня о своих намерениях не информировал, – улыбнулся Алексей Павлович. – Переключать на ваш канал?
– Давайте, – вздохнул Алексей. – Только подождите минуты три, я поменяю халат на что-нибудь более презентабельное. Переключите по сигналу готовности.
Он переоделся и повернул комм так, чтобы Лиде был виден экран, но она сама не попала в объектив камеры. Генерал Александер оказался мужчиной лет пятидесяти с грубыми чертами лица и густыми волосами, обильно усыпанными сединой. На связь он вышел, надев не мундир, а цивильный костюм.
– Рад вас приветствовать, ваше превосходительство! – сказал он Алексею, коротко кивнув. – Надеюсь, я вас не сильно оторвал от дел?