Коррекция

Ищенко Геннадий Владимирович

Глава 34

– Господин Горин, – обратился к директору зашедший в кабинет замбиец. – Опять приперлись соседи. Хотят с вами говорить.

– Хорошо, Мукула, – вздохнул, поднимаясь из-за стола Горин. – Хотят говорить, значит, поговорим. Поедешь со мной. Беги, скажи Давиду, чтобы подогнал машину.

Когда он вышел из правления, у крыльца уже стоял его «рено», за рулем которого сидел молодой замбиец из народности тонго. О том, что он тонго, Горин узнал от самого шофера, он в этих тонкостях не разбирался, хоть и жил здесь уже полгода.

– Опять на посиделки с ангольцами? – спросил подошедший Свен. – И опять без меня! Оторвут вам когда-нибудь голову, Василий, а все остальное съедят. Я еду с вами. Мукула,

пересаживайся к Давиду.

Здоровенный швед уселся рядом с Гориным и расстегнул кобуру.

– Сделайте так же, – посоветовал он директору. – Никто вас не заставляет стрелять, но метатель будет под рукой, и собеседники не станут чересчур наглеть.

Их овощной совхоз находился в сотне километров от заброшенного сейчас Монгу, и до границы с Анголой было километров тридцать или сорок. Точно никто сказать не мог из-за отсутствия самой границы. До ангольцев ехали минут двадцать по недавно асфальтированной дороге, идущей мимо бесконечного ряда пленочных теплиц.

– Хоть нет этой пыли, – проворчал Свен. – Нужно быстрее асфальтировать дорогу к поселку и за теплицами. Сегодня опять пришлось гонять антилоп. Тянет их из заповедника Лиува к нашей капусте, как магнитом. Может быть, все-таки огородим совхоз, как думаете?

– Потом поговорим, – сказал Горин. – Приехали, вон они стоят.

Пришедших было шестеро: пять мужчин и одна молодая женщина. Это она по местным меркам была женщиной, для Василия Евгеньевича она была тринадцатилетним подростком. Но для африканки очень даже славная. Понятно, для чего привели – менять на овощи.

Вперед вышел самый здоровый из мужчин и что-то сказал. Лицо у него тоже было самое круглое.

– Это их вождь, – начал переводить Мукула. – Он мбунду, их язык похож на бемба, а английского он не знает, только португальский. Врет, наверное. Видно, что бывший военный и людоед. Вон морда какая круглая!

– Ты переводи то, что он говорит! – недовольно сказал Горин. – Твоим мнением я потом поинтересуюсь.

– Он пожелал мира вашему дому и просит их всех вместе с землей забрать к себе. Электричества нет, а без него машины не ездят, а дичь убежала далеко, да и патроны закончились. Осталось только есть людей, но они не хотят. Точно врет! И еще он говорит, что плохо, что у вас нет женщины. У мужчины без нее холодная постель и жестокое сердце. Эту девчонку они вам дарят просто так, но от капусты не откажутся. Говорит, что она не тронута мужчиной, и заразы в ней нет.

Вождь что-то сказал девчонке и толкнул ее к Горину. Та подбежала к машине и вцепилась директору в руку.

– Скажи, что капусту им сейчас привезут, – вздохнув, обратился Горин к своему переводчику: эта малышка за прошедший месяц была уже третьей.

Мукула перевел, а девица, поняв, что ее не прогоняют, просияла и, открыв дверцу, забралась Горину на колени. И не прогонишь: другого места в машине не было.

– Поехали! – приказал Горин шоферу. – А эти пусть ждут. Сейчас высадишь нас у дирекции, а девушку отвезешь ко мне домой к остальным. Мукула, скажи ей, что сейчас ее отвезут в мой дом, а позже осмотрит врач. И добавь, чтобы не ерзала у меня на коленях, соблазнительница хренова.

– Что будете делать со своим гаремом, Василий? – спросил Свен, когда они зашли в директорскую. – Это вы их считаете девочками, они сами думают иначе. Доиграетесь, что вас дружно изнасилуют. И с этими побирушками нужно что-то делать. У соседей, кстати, то же самое, и это только ближние. А когда узнают остальные, что здесь кормят?

– И что вы предлагаете, Свен? – спросил Горин. – Взять еще и этих, а потом следом за Анголой всю Африку?

– Зачем нам Сахара? – усмехнулся Свен. – Да и египтяне с арабами, как бы их мало ни осталось, тоже не нужны. А вот все южнее Сахары я бы забрал. Населения там с гулькин нос, а потенциал огромен. Свою государственность они сами сейчас создадут только через сотню лет, а пока будут жрать друг друга. Вы же не станете отрицать, что здесь все сильно отстали в развитии? Ни французы, ни англичане ими толком не занимались, а сейчас выбито почти все городское население, которое с натяжкой можно было отнести к цивилизованным людям. Если вылечим жалкие остатки населения, приставим их к делу и обеспечим нормальную жизнь, они нам с вами потом памятник поставят! Уже сколько поколений чернокожих жили в голоде и болезнях, они другой жизни и не знают. А люди, в общем-то, неплохие, если ими нормально управлять.

– Я это от вас, Свен, уже в десятый раз слышу! – отмахнулся Горин. – Бремя белого человека и все такое... Только это не нам с вами решать. И не говорите больше, пожалуйста, про гулькин нос! Где вы это только подцепили? Эту фразу уже и русские забыли, а вы с вашим акцентом... Честное слово, смешно.

– Мне нравится, – невозмутимо ответил Свен. – А вы можете смеяться. Смех – это хорошо. Вы же знаете, Василий, что я на вас не обижаюсь. А министру все-таки позвоните. Честное слово, это добром не кончится. Если за что-то берешься, нельзя останавливаться на полпути.

– Алексей Николаевич, – соединился секретарь. – Подошел Прохоров.

– Пусть заходит, – распорядился Самохин и ответил на приветствие вошедшего председателя агропромышленного комитета. – Здравствуйте, Ростислав Александрович! Как слетали? Как там Африка?

– Жаждет нам отдаться, – сказал Прохоров, садясь на предложенный стул. – Все директора в один голос твердят о наплыве населения из сопредельных стран. Наплыв, это они сильно преувеличили, но пришлые всем мешают, кроме тех, кто далеко от границ. С ними приходится делиться продовольствием и чем дальше, тем больше. Мое мнение, что нужно или как-то закрывать границу, или забирать себе все соседние государства. Местное население только «за», лишь бы помогли наладить нормальную жизнь. Я прикинул наши ресурсы...

– Продолжайте, Ростислав Александрович, – вздохнул Алексей. – Что замолчали? Все это было ожидаемо, правда, я думал, что случится годом позже. За пять лет после извержения все народы этого континента оказались отброшены в дикость и так сильно сократились в численности, что иные уже и народом не назовешь, разве что в Алжире сохранилось подобие государства, и их там больше пяти миллионов. Но это север Африки, да еще ислам, так что мы туда соваться не будем. А вот соседей Замбии, пожалуй, заберем. Там восемь государств, в которых треть плодородных земель континента, а населения осталось всего пятнадцать миллионов. И половина его прячется и на нас выйдет еще нескоро. Так что, я думаю, сильно нам напрягаться не придется. Пока не встал вопрос чистки части американской территории, у нас есть время и ресурсы, и мы все это используем. Все равно до собственных земель раньше, чем через десять лет, не доберемся даже по самому оптимистичному сценарию, а там можно будет даже под пленкой обеспечить едой и нас, и африканцев. А года через три-четыре избавимся и от пленки, тогда продовольствие вообще некуда будет девать. И мы этим воспользуемся. Вся Европа все равно не вымрет, и мы поможем тем, кто продержится самое трудное время. Это уже будет не слишком трудно и пойдет нам в актив. И мы этой помощи забыть не дадим, когда потребуется, отработают. Начинайте прорабатывать этот план с привлечением всех необходимых министерств, а я постараюсь тоже внести свою лепту. Других вопросов ко мне нет? Значит, когда будете готовы, приходите.

– Алексей Николаевич, к вам подошли товарищи из Третьего комитета, – сказал секретарь по комму. – Вы им назначали на четырнадцать.

Третий комитет при Совете министров занимался Северной Америкой.

– Пусть заходят, – ответил Самохин. – Мы с Прохоровым уже закончили.

Вошли трое мужчин, один из которых был председателем комитета. Все поздоровались и заняли места за столом.

– Охарактеризуйте вкратце состояние текущих дел, – попросил Алексей, – а потом расскажите, что придумали по очистке. Кто начнет?