Коррекция
Шрифт:
Глава 6
– Смотри, бабочка!
– Ты, что, никогда бабочек не видела?
– Наверное, видела, когда была маленькой, – Лида радостно проводила взглядом порхающего махаона, – но уже не помню. В городах, кроме моли, их не осталось. Слушай, а птиц сколько чирикает! А что это гудит?
– Пчелы это гудят, – ответил недовольный Алексей, которому восторги жены мешали сосредоточиться. – Видишь на лугу цветы? А пчелы с них собирают нектар.
– Ой! Это ведь стрекоза? – Лида побежала за большущей стрекозой, но первый же шаг с дороги оказался последним: длинные «шпильки» туфель проткнули
– Тебе сколько лет? – сердито сказал он. – А если бы сейчас разбила голову об асфальт? Даже простое растяжение сейчас добавит нам проблем, а их и без того достаточно! Попросил же вести себя тихо! Тебе в таких туфлях только козой скакать!
– Извини, я тебе больше не буду мешать. Скажи, ты уже что-нибудь надумал? Может быть, нам послушать ваше радио? Давай я попробую поискать нужные станции коммуникатором?
– Не знал, что они и как радиоприемник могут работать, – сказал Алексей. – Давай тогда пока уйдем с дороги. Держи куртки.
Жена взяла стянутые ремнем куртки, а он подхватил ее на руки и отнес на полсотни шагов от дороги.
– В траву не садись, запачкаешь платье, – предупредил он Лиду, поставив ее на ноги возле березы. – Придерживайся за дерево. Неважно мы с тобой одеты для прогулок на природе, а твои туфли – это вообще мрак. Но тебя босиком не пустишь: кожа на пятках, как у младенца.
– А зачем мы ушли с дороги? – спросила жена.
– А если кто проедет? – сказал Алексей. – Очень уж необычный у тебя приемник. Давай постоим здесь и попробуем хоть что-нибудь узнать.
Минуты три коммуникатор издавал только слабый шум, но потом попалась первая станция, за ней вторая...
– Это что-то американское, – сказал Алексей. – Уже можно слушать, но качество паршивое. Ищи передачи на русском. Все, останови!
Минут десять они слушали найденную станцию, потом перешли на другую, а напоследок попалась станция с хорошим качеством на французском. Он знал этот язык на вполне приличном уровне, поэтому послушал и ее.
– Выключай, – сказал он Лиде. – Не будем сажать батарею. Ты поняла, в какое время нас занесло?
– Сорок восьмой год?
– Четвертое июля сорок восьмого года, – подтвердил Алексей. – Еще жив Сталин, а я рожусь только через год. Тот, кто это сделал, – он показал рукой в небо – ничего не делает просто так. Значит, нам нужно было попасть именно сюда. Знать бы еще для чего. Но об этом у нас еще будет время подумать. А сейчас прежде всего тебя нужно куда-то пристроить.
– Да, ты уже об этом говорил, – кивнула жена. – А зачем меня куда-то пристраивать? Слушай, Леш, неси ты меня, наверное, опять на дорогу, все равно, похоже, по ней ездят редко. А то каблуки проваливаются, и очень неудобно стоять.
– Давай объясню, – сказал Алексей, после того как перебрались на дорогу. – Нам с тобой нужно обязательно обзавестись документами. Без них мы в этом времени долго не погуляем. Первая же проверка, и все! Дело это непростое, но решаемое при условии, что есть деньги.
– Через твою службу?
– В мою службу лучше не соваться – сразу повяжут. И доказать здесь свои слова будет не легче, чем у вас.
– А описание реактора?
– До того времени, когда его построят, еще нужно дожить. И, желательно, не в камере. А если не заинтересовать серьезных людей, все мои микрофиши по науке могут попасть вообще не к
– Будешь продавать монеты коллекционерам?
– Это только как запасной вариант. После войны у нас народ жил бедно, и большинству было не до коллекций. Наверное, были и среди них богатенькие, но я таких не знаю, а искать – это время. Я ведь рассчитывал на восьмидесятые годы, а здесь никого не знаю и сам официально не существую. Хорошо еще, что многое запомнил с учебы. Есть в Москве группа не слишком законопослушных граждан, по которым я кое-что помню. Большие, понимаешь, любители золота, валюты и драгоценностей. Продавать им статеры – это расточительство, но вот царские червонцы продать можно. Они коллекционеров не сильно интересуют. Ну и пару сережек с алмазами. На первое время денег должно хватить. Но публика это опасная, а я пойду не по наводке, а сам по себе, поэтому принять могут по-разному. И зачем ты мне там нужна? Чтобы я не делал дело, а за тебя трясся? Я, если что, дам деру, а как далеко ты сможешь бежать на этих каблуках?
– И куда ты меня думаешь деть?
– Я думаю, что мы где-то под Москвой. Вряд ли тот, кто нами играет, станет усложнять нам задачу, забрасывая к черту на кулички. Поэтому сейчас поищем съезд с дороги и пойдем искать деревню. Договорюсь с кем-нибудь о тебе на несколько дней и буду добираться до Москвы.
– А если мы от нее все-таки далеко?
– А вот это будет плохо! – сказал Алексей. – Без денег и документов мы с тобой далеко не уедем. Не хотелось бы опускаться до банальной уголовщины. Но давай пока об этом не думать. Найдем деревню и все выясним. Судя по пустынному шоссе, сегодня воскресенье. Сколько сейчас, часов десять?
– Наверное, больше, – посмотрела на солнце Лида. – Смотри, вон там отходит дорога! Только на ней почему-то нет асфальта.
– Как раз то, что нужно, – одобрил Алексей. – Обычная грунтовая проселочная дорога, и даже пыли не очень много.
– А как я пойду по ней на каблуках?
– Нормально пойдешь, – успокоил муж. – Дождей давно не было и дорога, как камень. Главное, следи, чтобы каблук не угодил в какую-нибудь трещину. Поломаешь свою шпильку, а мне тебя потом нести на закорках. Представляю, как на нас отреагируют в деревне. Мужики в костюмах вроде моего там со дня ее основания не появлялись, а такие, как ты, сродни космическим пришельцам. Не устала?
– Если бы не твои упражнения, ты бы меня уже нес, – ответила Лида. – А так я еще немного пройду. Эх, были бы туфли без каблуков!
К счастью, долго идти не пришлось. Минут двадцать дорога шла по лесной просеке, но потом лес закончился, и пошли поля. Дорога взобралась на невысокий холм, а с него спустилась прямо к деревне, недалеко от которой протекала небольшая речка. Дома стояли в линию вдоль дороги, а за ними до самой реки шли огороды. На дороге, кроме игравших в мяч мальчишек, никого не было.