Коррекция
Шрифт:
– Сапаров? – переспросила его молоденькая продавщица. – Если Федор Юрьевич, то это наш директор. Только его сейчас на работе нет и сегодня, скорее всего, уже не будет. Это вам нужно к нам подойти завтра к открытию, тогда точно застанете.
– Девушка! – взмолился Алексей. – Как бы мне узнать его адрес? Дело не служебное, а личное и до завтра ждать не может. Я часов через пять должен уехать из Москвы.
Девчонка адреса не знала, но он оказался известен продавщице, работавшей в другом отделе, поэтому уже через полчаса
– Если вы Федор Юрьевич, то вас, – ответил Алексей. – К вам возникли вопросы по работе магазина, а вас почему-то нет на месте! Я из районной плановой комиссии исполкома.
С той стороны двери сняли цепочку и открыли замок.
– Проходите, пожалуйста! – сказал открывший дверь полный мужчина лет пятидесяти, одетый в теплый халат. – А я, знаете ли, немного приболел. Уже конец рабочего дня, так что к врачу обращаться не стал. Вы меня удивили, не ожидал, что работа магазина заинтересует исполком. На нас, что, есть жалобы?
– В квартире есть еще кто-нибудь? – спросил Алексей.
– Нет, жена с детьми на даче, – ответил Сапаров. – Я не понимаю...
– Я не веду деловые разговоры в прихожей, – перебил его Алексей. – Может быть, пригласите в комнату?
– Проходите, – уже не скрывая беспокойства, сказал хозяин. – Садитесь в любое из кресел и говорите, что вам от меня нужно.
– Документы для меня и моей жены, – ответил Алексей, садясь на край кресла. – Причем работу нужно выполнить качественно и быстро. Мне мой паспорт нужен уже сегодня, жену я привезу через два-три дня. И не нужно изображать недоумение или тем более возмущаться, этим вы только отнимите время у нас обоих.
– Как вы на меня вышли? – спросил Сапаров.
– Это неважно. Окажете мне услугу, получите деньги, и мы с вами расстанемся. Неприятностей с моей стороны у вас не будет.
– Десять тысяч за паспорт, – решился Сапаров. – Деньги платите сейчас. Вами займутся завтра, вашей женой – когда привезете.
– Устраивает все, кроме сроков по моим документам, – сказал Алексей. – Мне негде ночевать, а без документов...
– Доплатите пару тысяч, и ночлег вам обеспечат. Платите или я вас попрошу покинуть мою квартиру и больше в ней не появляться.
На следующий день еще дотемна он уже был в деревне.
– А я так волновалась! – плакала Лида, прижавшись к мужу. – Думаю, если что случится...
– Ну что может случиться с таким, как я? – сказал он, целуя ее заплаканные глаза. – Деньгами разжился, паспорт получил и даже насчет комнаты сговорился и уже оплатил. Так что завтра твоя деревенская жизнь заканчивается. Не надо плакать, лучше примерь туфли. И платье я для тебя купил, так что теперь сильно выделяться не будешь. Как ты здесь отдыхала?
–
– А на реку тоже бегала босиком или на каблуках?
– Нет, хозяйка взяла туфли у кого-то из соседей. Сказала, что их дочь погибла в войну, а обувь осталась. Немного великоваты, но ноги не натерла.
– А как вообще впечатление от сельской жизни?
– Молоко вкусное, курочек жалко, а местный туалет поразил до глубины души.
– А что еще поразило, кроме туалета?
– Люди мне здесь понравились, Леша. Не все, но большинство. О природе я не говорю: сам должен понимать.
– Ладно, хозяева не будут до ночи сидеть во дворе, дожидаясь, пока мы с тобой наговоримся. Поэтому о важном поговорим, когда завтра пойдем к шоссе.
– Леш! – она прижалась к нему. – Я по тебе, знаешь, как соскучилась?
– И как ты себе это представляешь? Ты это не можешь делать тихо, а через двери все слышно. Сеновал у них есть?
– Я не знаю. Но корове сено давали.
– Давай потерпим до завтра? Хозяева квартиры, куда я притулился, весь день работают, поэтому нам никто мешать не будет.
– Ладно, – нехотя согласилась Лида. – Только я тебя тогда отправлю на печь, а то рядом не усну. Там только сохнут вишни, надо будет убрать.
Утром позавтракали, тепло попрощались со стариками и ушли из деревни. Перед уходом Алексей положил им на стол пятьсот рублей.
– Мог бы дать и больше, – выразила недовольство жена. – Вон у тебя сколько денег!
– Мне не жалко, но этого и так много за те несколько дней, которые ты у них была. Разболтают, что я сорю деньгами, а наш Степан возьмет на карандаш. И на будущее запомни, что нам с тобой не стоит сильно выделяться.
Новые туфли оказались впору, а платье на Лиде смотрелось хорошо и не бросалось в глаза. Ее вещи Алексей завернул в куртки и нес в руке, держа за ремень.
– Теперь можно и поговорить, – сказал он, когда перевалили холм, и деревня скрылась из виду. – Сейчас поймаем попутку и доберемся до Москвы. Первым делом веду тебя делать паспорт. Вот, можешь посмотреть мой. Делают очень прилично, при простом осмотре не придерешься.
– Вербицкий Алексей Николаевич, – прочитала она. – А фотография паршивая.
– Их такие и делают на паспорта, – пояснил муж. – Я в паспорте поменял только фамилию. Тебе сделаем так же, чтобы не путалась. Потом отведу тебя на квартиру, и вместе подумаем, что нам нужно купить из вещей в расчете на пару месяцев.
– А почему только на пару? Это ничего, что я все время задаю вопросы? А то сам ничего не объясняешь.
– Сейчас объясню. Москва – город особенный, а время, в которое мы попали, делает его для нас еще более неудобным. Просто так мы сюда можем приехать только в гости и очень ненадолго.