Корректировка1.1
Шрифт:
– Именно! Вот ты, наверняка, приперся сюда с бухлом, классическую музыку послушать? Других целей у тебя, конечно же, нет.
– Не без этого, видишь ли, женщина это произведение искусства, а тяга к искусству лишена цели.
Она недоверчиво фыркнула и тут мы пришли.
Девчонки жили в большой комнате. Обстановка спартанская - три кровати вдоль стен с одинаковыми тумбочками у изголовья, платяной шкаф и квадратный стол у окна. На стенах фото киноартистов вырезанные из журнала "Советский экран".
– А Люсьен где?
– поинтересовался Генка насчет третьей обитательницы комнаты.
–
– Извиняйте, гостей не ждали, так что чем бог послал.
Бог сегодня был не слишком щедр. На столе стояли две открытых банки, с кильками в томате и кабачковой икрой, в кастрюльке исходила паром вареная картошка. Картину довершала трехлитровая банка огурцов домашней засолки и буханка черного хлеба.
Скворцов солидно крякнув, расставил на столе наш вклад - три бомбы темного стекла, а торт, подумав, пристроил на подоконнике.
Мы уселись возле окна друг напротив друга и Генка, не спрашивая разрешения, закурил. Раиса, с независимым видом рылась в шкафу, нарочно, не обращая на нас внимания, а я украдкой ее рассматривал. Несмотря на не слишком приветливую встречу, она мне понравилась. Выражение ее скуластого лица с темными продолговатыми глазами, я бы назвал спокойно-развратным, а туго обернутая в цветастый халатик статная фигура (лифчик она надеть не удосужилась) волновала и будила вышеупомянутые низменные страсти.
Тут явилась Венера со стопкой свежего белья. Ее внешность вполне соответствовала статуе с острова Милос - пышненькая, щекастенькая, в русых кудряшках и с греческим носом, только что руки на своих местах. Этими руками она кинулась обнимать, вскочившего при ее появлении Генку. Они так аппетитно тискались и чмокались, что мне стало завидно.
– Скворцов!
– сказал я ему с укоризной, - Может ты, наконец, перестанешь целоваться и представишь меня девушкам?
– В самом деле, привел, не пойми кого...
– своеобразно поддержала меня Раиса, - Венерка, хватит лизаться, будто год его не видела. Позавчера только полночи с тебя не слазил.
– Грубая ты Раисочкина!
– обиженно сказала Венера, отлипая от своего любовника и усаживая его обратно на стул.
– Не слушайте ее, молодой человек, она бешенная.
Тут она уставилась на меня и расцвела.
– Симпатичный! Гляди Раиска, какого кавалера тебе Геночка привел! А ты вечно всем недовольна!
Раиса пренебрежительно хмыкнула.
– Иные кавалеры хуже холеры.
Тут вступил Генка и стал, наконец, меня представлять. Надо отдать ему должное, я у него был и "светлая голова" и "круглый отличник" и "будущий академик".
Венера смотрела на меня с восторгом, а у Раисы в глазах зажегся огонек интереса. Чтоб разжечь его еще больше, я взял, да и поцеловал ей ручку. Ну как ручку, рука у нее была что надо - рабочая. Ладонь чуть уже моей. Такая, даст в лоб, мало не покажется, вспомнил я ее слова про бывшего ухажера.
– Какая прелесть!
– захлопала в ладоши Венерка, - А мне, а меня?
– Тебе пусть Генка целует, - осадила ее, приятно удивленная моим джентльменским жестом подруга, и добавила, - во все места.
–
– пригласил Скворцов, срезая ножом пластиковую пробку с "огнетушителя".
– В смысле - прошу к столу!
Разлили, чокнулись: "За встречу!" Выпили.
Генка стакан, я полстакана, девчонки пригубили. Им хотелось больше, но они пока стеснялись. Видя это, я провозгласил:
– Рюмочка по рюмочке - веселый ручеек!
И снова разлил.
Через полчаса прикончили первую бутылку. Глаза у девушек заблестели, они уже пили наравне со мной. Теперь, под воздействием винных паров они казались мне настоящими красавицами: Венера пышная и румяная как сдобная булочка, ее непременно хотелось надкусить; Раиса, напротив, спортивная и крепкая (как оказалось, кмс по плаванью), такая сама кого хочешь надкусит.
В дверь постоянно лезли какие-то хари, пьяные и не очень. Это были отвергнутые поклонники и претенденты. Они хотели набить нам с Генкой морды и одновременно упасть на хвост. Девки со смехом и руганью выталкивали их за порог.
Еще через пару часов, после выпитой второй бутылки и начатой третьей нам захотелось музыки.
На стареньком проигрывателе завели пластинку певца Рафаэля и принялись танцевать. Мне почему-то выпало танцевать с Венерой. Девушка ласково хлопала рыжими ресницами и прижималась мягкой грудью, а ее халат нескромно спадал то с одного, то с другого плеча.
– Люблю Рафаэля, сил нет!
– блаженно шептала девушка под сладкие рулады, испанского гомика. Она об этом не знала, и ей было хорошо.
Однако танец наш был недолгим.
– Убери руки, козел!
– прошипела Раиса и добавила громко.
– Венерка, забери своего кобеля.
– Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты...
– пьяно бормотал Генка, - воображала хвост поджала...
Чтоб разрядить обстановку, я быстренько разлил и пригласил:
– Комарики-лягушки, выпьем бормотушки?
Выпили, сменили пластинку на Ободзинского. Через пять минут Раиса танцевала уже со мной. Я не стал повторять Генкиных ошибок, и вместо того чтоб хватать ее за выступающие части тела, легонько придерживал за тугую талию иногда спускаясь на бедра. Затем склонил голову и то и дело, словно ненароком касался кончиками губ ее шеи, чувствуя, как она млеет от этих касаний. Мы медленно кружились в полумраке под "Эти глаза напротив" и потому как она дышала, я понял, что "эти глаза уже не против". Постепенно мы дрейфовали к стенке, к которой я Раису слегка прижал. Она не оттолкнула, тогда я поцеловал ее в пахнущие вином губы, она не сразу, но ответила. Не помню, сколько длился этот поцелуй, возбуждение накрыло меня волной цунами. Когда, наконец оторвался, спросил хриплым голосом:
– Ну что?
– Что?
– отозвалась она со сбившимся дыханием.
– Может?..
– я затруднился сформулировать свое предложение, но это и не понадобилось. Раиса отстранила меня и, быстро наклонившись, достала из тумбочки ключ. Венера проводила ее движение понимающе-насмешливым взглядом.
– Пошли, - шепнула мне девушка и выскользнула в коридор.
– Э-э... куда?
– заволновался Генка, но я только отмахнулся, надо было ловить удачу за хвост и ковать пока горячее железо.