Корректор. Книга третья: Равные звездам
Шрифт:
– Расскажи, что случилось.
– Он ходил… к реке ловить нидзимасу. На него бросилась муллулубная водяная крыса, укусила его за ногу. Он поскользнулся, упал, сломал руку. Крыса убежала, он вернулся домой. Сейчас лежит и умирает. Ты спасешь его, сама Карина? – мальчик оглянулся, и Карина увидела в его глазах мольбу.
– Он часто болеет?
– Нет, сама Карина! Он никогда не болеет! Он веселый и здоровый. Сан Мамай сказал, ты великий шаман, хоть и женщина. Ты спасешь отца?
– Не знаю, Матса. Я никогда не видела такую болезнь. Я попробую…
"Пробуя, Кара, ты подсознательно оставляешь лазейку для неудачи. Не надо пробовать. Надо просто делать. Так, словно ты занималась этим всю жизнь".
– …я сделаю все, что в моих силах.
– Пожалуйста, сама Карина! Он богатый, он заплатит много денег!
– Как будто они нам пригодятся… – грустно пробормотала Карина.
– Пригодятся! – отрезала Цукка. – Кара, ты забыла, что папа говорил тебе насчет вреда бесплатной помощи?
– Я помню. Просто… если мы не выберемся отсюда, нам деньги ни к чему. А если выберемся – вряд ли местные гроши для нас окажутся заметными.
– Ну, вдруг здесь рядом золотая шахта, и у местных принято платить самородками?
– Ага. И при том считать треснувший котелок едва ли не сокровищем! – фыркнула Карина. – И не забывай, я его еще не вылечила.
Идти оказалось недалеко. Саженей через тридцать они вышли к большой, стоящей особняком хижине – скорее даже, добротному дому, сделанному, как и остальные строения, из переплетенных какими-то гибкими прутьями кольев, но с настоящими стеклами в оконных проемах, деревянной дверью на металлических петлях и крышей из плотной дранки. Из трех сараев рядом с домом слышалось приглушенное кряканье и кудахтанье. Рядом стояло несколько больших по местным меркам строений, по виду – амбаров. К дому подходила широкая, в сажень, утоптанная тропинка, могущая сойти за дорогу, а из-под навеса неподалеку выглядывала закрытая брезентом тупая морда большого автомобиля – чего-то среднего между джипом и грузовиком.
– Действительно, богато живет дяденька по местным меркам, – пробормотала Цукка.
– Ну, по местным – возможно… – скептически проговорила Карина.
Пострадавший, большой, но поджарый мужчина, которому дома, в Катонии, она дала бы лет сорок с небольшим, лежал на широком топчане под вышитым покрывалом, в нижней части перепачканным грязью и кровью. Вокруг хлопотали три женщины, как ни удивительно, простоволосые. Две были вполне взрослыми, а третья – девочкой лет десяти, даже младше Матсы. Мужчина, баюкающий на груди правую руку, мелко и часто дышал, в его глазах застыло обреченное паническое выражение. Увидев вошедших, он сделал слабое движение, словно пытаясь отползти подальше, но охнул от боли и снова замер. Мальчик бросился к нему и что-то быстро затараторил на своем языке. Женщины дружно загалдели, но тут же словно по команде осеклись и отпрянули от ложа, когда Карина решительным шагом подошла к нему.
– Добрый день. Ты господин Шаттах? – спросила она. Вопрос являлся очевидно дурацким, но нужно же с чего-то начинать?
– Не трогай меня, синомэ! – слабо пробормотал мужчина. – Я не сделал тебе ничего плохого. Я и так скоро умру…
– Я врач, господин Шаттах. Я лечу людей, а не убиваю их. Лежи спокойно и не дергайся.
Она решительно оторвала левую руку мужчины от правой – тот снова дернулся от боли – и быстро просмотрела заметно распухшее правое запястье.
– С рукой все в порядке, – констатировала она. – Не перелом, просто вывих и растяжение связок. Расслабься, господин. Больно не будет.
Пациент с ужасом глянул на нее, но страх на его лице немедленно сменился удивлением, когда привычным движением Карина "отключила" нервы в руке, как она предпочитала про себя называть их временный паралич. Легкое касание манипулятора в режиме, который на полной мощности почти испепелял нервные ткани, на сотой ее части вызывало лишь временное их онемение, прекрасно заменяющее химическую анестезию. Сейчас рука пациента полностью потеряла чувствительность. Не давая ему опомниться, Карина подняла предплечье и кисть обеими руками, зафиксировав их в нужном положении, и дернула-потянула манипуляторами в нужных точках. С хорошо слышным щелчком лучезапястный сустав встал на место.
– Рука починена, – констатировала Карина, аккуратно опуская конечность на покрывало. – Господин Шаттах, не шевелись пока. Сейчас наложим шину, чтобы не беспокоить сустав несколько дней. Матса!
– Да, момбацу сама? – пролепетал подросток, глядя на нее огромными от удивления круглыми глазами.
– Мне нужно две плоских дощечки – примерно вот такой длины – и широкий бинт. Можно пояс. Найдешь?
– Да, момбацу сама! – с готовностью кивнул тот. – Сейчас!
Он что-то быстро сказал женщинам, и девочка тут же бросилась к объемистым сундукам в дальнем углу комнаты. Мальчик же пулей вылетел на улицу. К тому моменту, когда девочка извлекла из сундука бумажный пакет с самым настоящим стерилизованным бинтом, произведенным, судя по надписям на общем, в Четырех Княжествах, он вернулся с двумя довольно ровными и почти чистыми планками. За пару минут Карина наложила импровизированную шину, надежно зафиксировав кисть, и ткнула пальцем в примеченную ей толстую веревку, свисающую с чего-то вроде прялки:
– Я возьму вон то?
– Да, момбацу сама! – мальчик дернулся в сторону веревки, но Карина уже дотянулась до нее манипулятором и подтянула к себе. Она слишком поздно сообразила, что для местных полет предмета по воздуху должен выглядеть самым натуральным колдовством. Ну и ладно. Шаман она, в конец концов, или кто?
Отрезав манипулятором примерно треть сажени веревки, она связала концы узлом и накинула мужчине на шею. Тот смотрел на нее словно загипнотизированный и, наверное, даже позволил бы ей удавить себя без единого звука. Карина просунула больную руку в петлю и потыкала в нее пальцем:
– Два дня ходить так. Чтобы рука висела. Рукой не работать, пусть заживает. Потом шину можно снять. Понятно?
Мужчина судорожно кивнул.
– Так, с мелочами разобрались. Теперь давай разбираться с укусом. За какую ногу тебя тяпнуло вредное животное, господин Шаттах? – Карина ободряюще улыбнулась, и в глазах ее пациента мелькнула непонятная искра. – Какая нога укушена?
Она могла бы и не спрашивать – сканер уже показал ей все, что требуется – но разговорить дядьку все-таки требовалось. А то еще помрет от ужаса прямо во время лечения!
– Левая, момбацу сама… – хрипло пробормотал мужчина.
– Ну, тогда начнем лечить.
Решительным жестом она откинула покрывало в сторону, прямо в руки молодой женщины. Шаттах автоматически попытался его удержать, но правая рука не действовала, а левая от неожиданности промахнулась. Карина повернулась к больному месту, услышав, как охнула Цукка.
Охать действительно имелось с чего. "Укусом" месиво из крови и материи, которые являла собой штанина на лодыжке, назвать было сложно. Похоже, взбесившаяся крыса не просто тяпнула мужчину за ногу, а как следует потрепала ее. Кровь едва текла – очевидно, никакие крупные сосуды зубы не задели – но зрелище для непривычного зрителя все равно оставалось впечатляющим.