Корректор. Книга третья: Равные звездам
Шрифт:
– Пришла в себя? – грозно спросила она, когда Карина, наконец, подняла на нее изумленный неверящий взгляд. – Или еще раз окунуть? Ты только скажи, я мигом! Ты чего вдруг нюни распустила?
Карина медленно села, подобрав под себя ноги, и подняла на нее затравленные глаза.
– Цу, я… – пробормотала она. – Я… прости. Я не знаю, что на меня нашло.
– Я знаю! Очередной приступ самоедства. Я думала, что уже десять лет назад из тебя эту дурную привычку выбила. Нет, оказывается, осталась еще. Кара, ты не можешь тащить на себе весь мир и отвечать за все, что в нем происходит! Да, мы оказались здесь по несчастливой случайности. Или не случайности,
– Какая надежда, Цу? – горько спросила Карина. – Нам осталось жить не больше периода. Потом нас пристрелят, и я даже не смогу защищаться.
– Надежда есть всегда. Даже в самой безнадежной ситуации следует бороться до конца. Ты помнишь, что говорил Дзи? Он помогает только тем, кто помогает себе сам, а тогда его помощь не очень-то и нужна. Мати с остальными обязательно до нас доберутся… а дальше увидим. И не знаю, как ты, а я лично покорно помирать не собираюсь.
– Но местных убьют, если мы станем сопротивляться!
– А местные что, овцы беспомощные? Самостоятельно защищаться им местные духи запретили? Кара, ты не можешь тащить на себе весь мир. И даже одну деревню не можешь. У них своя собственная жизнь. Почему они позволяют Дракону поступать так с собой? Если хочешь, спроси Мати – он тебе целую лекцию прочитает насчет того, что рабом можно стать только из-за своей собственной покорности. С кучей исторических примеров и аллегорий. Они не хотят сражаться за свою жизнь – и ты должна умереть, чтобы они и дальше могли спокойно и со вкусом страдать под пятой местных бандитов? Так нельзя. И они не имеют права ждать от тебя жертвенности, поняла? Ну что, бросить мне тебя в воду еще раз?
Карина посмотрела на нее долгим-долгим взглядом, и Цукка с удовлетворением заметила, как тоскливая обреченность в ее глазах постепенно заменяется прикидывающей задумчивостью. Потом Карина села на пятки, склонилась вперед и коснулась лбом положенных на песок ладоней.
– Цу, – тихо произнесла она, выпрямляясь, и в ее голосе прозвучала решительная твердость, – спасибо тебе. Ты всегда была мне как мать и как старшая сестра, и ты опять поддержала меня в трудную минуту. Спасибо. Прости за слабость. Такое больше не повторится. Я обязательно придумаю, как защитить тебя и меня. Обязательно.
Она снова поклонилась, коснувшись лбом ладоней. Цукка хихикнула.
– Определенно, общение с мастером Караби тебе даром не прошло, – заявила она. – Церемониям он тебя обучил неплохо, хоть сейчас в Нокёгэн. Ну, если ты пришла в себя, поднимайся. Пора топать обратно в деревню и выяснить у местных, что к чему. Найдем господина Мамая и заставим его познакомить нас хотя бы с другими старейшинами, которые не побояться пасть от твоей жестокой руки, ноги или манипулятора. Кстати, ты зачем автомат покалечила? Забросила бы куда-нибудь в заросли, потом бы подобрали. Авось да пригодился бы.
– Если бы я не покалечила автомат, то на части порвала бы… как его… который главный. Дуррана, – Карина одним гибким движением поднялась на ноги и смущенно взглянула на валяющееся в нескольких шагах искореженное оружие. – Знаешь, такая ярость вдруг нахлынула, что в глазах потемнело. Попался бы мне сейчас Шай…
– …и раскатал бы тебя по земле тонким слоем, – фыркнула Цукка. – У него гиперметаболизм, забыла?
– Цу, –
– Ты, милая моя, никак, оправдываешься? – удивилась Цукка. – Да если ты его прикончишь, весь мир тебе поаплодирует стоя! Если бы я могла, сама бы башку ему оторвала не задумываясь. Боюсь только, он под твой удар просто так не подставится. Да и где его сейчас найдешь? Улетел он непонятно куда, ищи теперь по всему Сураграшу…
– Ну, – лицо Карины исказила судорожная кривая ухмылка, – если он решит нас казнить, наверняка захочет самолично полюбоваться зрелищем… Ладно, Цу, не станем сейчас обсуждать. Еще будет время подумать. Пойдем в деревню. Надо ее изучить и постараться убедить местных, что я не опасна. Знаешь, я решила, что нам совершенно не обязательно жить здесь нахлебниками. Я же врач, причем такой, что в инструментах не нуждается. Я, конечно, не терапевт, специализация у меня иная, но, кажется, на местном фоне я окажусь просто светилом медицины.
– Ну, если сумеешь догнать потенциальных пациентов, то наверняка вылечишь, – широко улыбнулась Цукка. – А теперь одеваемся. Еще придем в деревню голыми по забывчивости – скандала не оберешься. Или камнями забросают, или окончательно уверятся, что с дикими иностранками дела иметь не стоит.
– Тамша забыть не позволит, – улыбнулась в ответ Карина, взглядом показывая в сторону молча стоящей в сторонке служанки, снова затянувшей шнурки на кубале и поблескивающей из узкой прорези капюшона испуганными черными глазами. – Слушай, а здесь удивительно мало насекомых. Тебя не кусали, когда ты на песочке валялась?
– Нет. Жужжало что-то такое мелкое и противное над ухом, но не кусало.
– Гм. Цу, как ты относишься в тому, чтобы внести в местную моду свежую струю?
– В смысле?
– Достал меня мой балахон – сил никаких нет. Мне уже и голой-то жарко, а теперь в него снова влезать и целый день париться! Раз никто не кусается, мы его немного модифицируем. Госпожа Тамша!
– Ма, момбацу сама Карина! – с готовностью откликнулась та.
– У тебя в руках мое платье?
– Ма, момбацу сама Карина. Да. Твоя кубала.
– Ну-ка, дай-ка его мне…
Карина влезла в балахон, выпрямилась и задумалась. Потом мешковатый подол внезапно затрещал и отвалился широкой полосой, обнажив колени. Тамша, приглушенно взвизгнув, отпрыгнула в сторону. Не обращая на нее внимание, Карина вытянула руки в стороны, и рукава сами собой отвалились чуть ниже плечей. Стряхнув их на песок, Карина повернулась к Цукке:
– Цу, я хочу убрать тряпки вокруг шеи, но мне не видно. Я оттяну ткань, а ты веди пальцем так, чтобы на шее и спине очертить неглубокие вырезы. Я манипулятором за ним проведу. Только смотри, чтобы слишком глубоко не получилось, а то местных мужиков инсульт хватит.