Кошачье шоу
Шрифт:
— Долгий же путь вы проделали из бедного польского квартала Чикаго.
— Ну, — теперь голос сестры Серафины звучал так, будто ее загнали в угол. — Я на пенсии, Маттиас.
«Прости, Боже, за то, что я постарела»… Непростительный, но неминуемый грех, даже в церкви.
— Такие, как вы, никогда не уходят на покой, сестра Серафина, — быстро проговорил Мэтт. — Поэтому Вы мне и позвонили. Что за частная консультация?
Она снова засмеялась:
— У нас есть небольшая проблема в церкви. Я надеялась, что, может
— Да, я мог бы…
— Это не займет много времени, и я правда не знаю, к кому обратиться.
Последнее высказывание, выданное компетентной в подобных вопросах сестрой Серафиной, было поразительным откровением.
— А как насчет пастора в церкви Девы Марии Гваделупской?
Наступила долгая пауза, которые обычно бывают в разговорах по телефону в «Контэкт». Чем труднее были вопросы, тем дольше приходилось ждать ответа.
— Он… часть проблемы. Пожалуйста, Маттиас. Я все расскажу, когда ты придешь. Я только благодарю Бога, что подумала о тебе и тут же нашла.
Конечно, он приедет. Даже если эта безобидная идея повлечет за собой жесточайшую депрессию. Ему, конечно, не очень-то хотелось посещать печальный приход Девы Марии Гваделупской с его грузом бесконечно бедных прихожан, с престарелыми монахинями, после ухода на пенсию ставшими слишком уж земными, и с загадочным пастором, который составляет «часть проблемы». Он уже повидал подобное, и его это больше не волнует. Или волнует? Ведь старой монахине и любимой учительнице не говорят «нет». Вы бы сказали? Вот и Маттиас тоже не смог.
Шариковая ручка нарисовала серию тонких красных линий поверх написанного имени и множества неразборчивых клякс.
— Я уже не тот, что был, — сказал он, слыша в собственном голосе сдавленное напряжение.
— Я знаю, — ответила сестра неожиданно тепло и сочувствующе. А потом повторила, уже не называя его старым именем: — Я знаю. Мы все уже не те.
Глава 8 На волосок от гибели
Темпл никогда в жизни не видела столько котов сразу, а тем более в клетках.
Она стояла посреди Кэшмен-конвеншн-центра, в самом высоком здании спортивного комплекса, расположенном на севере города. Там, в обширном подвале с бетонным полом, располагались круглые выставочные залы, где у прилавка эхом раздавались возбужденные человеческие голоса и нестройное кошачье мяуканье.
Ряды и ряды столов были уставлены стальными клет-кообразными, если можно так выразиться, домиками для кошек. Они не были похожи на мягкие переноски пастельных тонов, которые обычно принадлежат таким изнеженным барышням, как Иветта, персидская кошка Саванны Эшли. Это были настоящие клетки из металлической проволоки. Правда, гордые кошатники придали им немного домашний облик.
Первая клетка, перед которой остановилась Темпл, была покрыта синей льняной тканью. Внутри
Посреди всей этой роскоши развалился огромный, курносый котяра с ванильного цвета шерстью. На лапах, хвосте и морде его шубка имела темно-шоколадный оттенок. Создание томно возлежало на полу, заполняя собой все свободное пространство между подушкой и туалетом. Его пушистый хвост похлопывал миску с водой, словно неспешный меховой метроном.
Темпл вытащила из сумочки очки. Ей хотелось прочитать, что было написано на карточке, закрепленной на клетке: «Ферма Ленивого К. Дом гималайских котов-чемпионов. Услуги по разведению».
Кот медленно открыл глаза — поразительная синева словно вспышка молнии озарила его морду. Потом он также чрезвычайно медленно зевнул. Предположительно, данная особь была продуктом вышеуказанной фермы с совершенно точным названием «Ленивый К.» Он определенно напоминал кошачьего султана. Даже Черныш Луи не обладал такой нарочито величественной вальяжностью.
Темпл внутренне сжалась. Один взгляд на этих чистокровных, и становилось невозможным не замечать туманное происхождение полукровки Луи. У этих котов был класс, родословная и ценники, достаточно высокие, чтобы требовать страхования их жизней.
Темпл оставила невозмутимого кота и прошлась дальше по проходу, вглядываясь в клетки и изучая карточки. Некоторые из домиков сверкали королевскими парчовыми драпировками багряного цвета; кто-то предпочел оранжевую органзу. Грубые решетки многих из них маскировал розовый тюль, тогда как внутри обитатели вовсю демонстрировали приторную кошачью покорность своему плену и соревнованию, которых Луи не вытерпел бы ни секунды.
Кошатница Клео Килпатрик, подруга Электры, которая добыла для Темпл пригласительный билет, поспешила подвести ее к своему ряду клеток:
— Что ты думаешь?
Темпл оглянулась на них и пожала плечами:
— Впечатляюще. Но я не видела ни одной… по-человечески выглядящей кошки. Извини за такие слова. Разве что… кроме того маленького черного котика перед входом.
Клео, женщина лет сорока, одетая в футболку с грозным леопардом, обтягивающую ее весьма солидную грудь, затрясла своей аккуратно посеребренной головой:
— Это стенд Общества защиты животных. Они попытались поместить туда наиболее привлекательных бездомных котов. Мы дали им место бесплатно.
— Колоссально. Ой. А это что за… кот?
Клео наклонилась, чтобы заглянуть в клетку, и с любопытством изучила содержимое:
— Ох, это очень редкая кошка. Но порода нераспознаваема.
— Она выглядит готовой к жарке или что-то типа того. Никогда не видела кошку, которая выглядит, как ощипанная курица.
— Они такие и должны быть. Это — сфинкс.